Наконец я увидела сердце магии, и на миг замерла, в восхищении разглядывая его. Это было что-то сродни произведению искусства. Энергия магии во мне жадно тянулась к этому сердцу.
«Столько силы! Ты не должна разрушать это!» – твердил внутренний голос. Или интуиция. Я редко различаю их, и еще реже слушаю. Нет, я уже решила, что этот зверь должен быть уничтожен. Его существование – угроза. Животное из воды, созданное для разрушений, нельзя укротить.
Поэтому я ухватилась двумя руками за сияющую материю из тысячи колец, которая лишь отдаленно напоминала сердце, но ясно было, что это сердце и есть. Это ощущалось по тому, как шевелились кольца, то сокращаясь, то увеличиваясь, как проходит свет через материю. Закрыв глаза, я попыталась растворить магию этой вещи, отпустить на волю, выдернуть из этого сосуда. Сердце жалобно билось, дрожало, пытаясь вырваться из моих рук, но это было тщетно. Пальцы со всей силой впились в него. Еще несколько ударов, и нечто стало уменьшаться в моих руках. И тут же я почувствовала, как вода становится мягче и оседает. Сквозь отступающий мрак я увидела улицу с полуразрушенными домами. А затем почувствовала кислород. И камень под щекой.
Закашлявшись, я села, бросая короткий взгляд по сторонам. Вся улица залита водой, где-то судорожно бьется рыба, упавшая на сушу, в другом месте подводный мох повис прямо на фонарном столбе. Из укрытий вылезали люди, много детей, которые остались живы, хоть на них чуть и не упала крыша приюта. Все они бежали ко мне, что-то кричали наперебой, но я ничего не слышала, лишь устало смотрела на свои руки. В сжатых ладонях было что-то живое. Оно билось и вырывалось. Я осторожно разжала ладони, и увидела, что из них поднимается небольшая искорка. Ветер легко подхватил ее, и она мигом улетучилась за крышами домов, устремившись в небеса. Я проводила ее взглядом, а затем посмотрела на солнце. Краешек его был щербатым, но затягивался на глазах. Солнечное затмение закончилось. А ко мне вернулись окружающие звуки.
– Я видела! Эта тетя победила чудовище! – крикнул детский голосок из толпы. Люди вокруг начали перешептываться и косо поглядывать на меня. Я же глядела на руки. На тыльной стороне левой руки красовалась руна договора, на пальцах правой – волдыри от встречи с обжигающим зельем. Мое внутреннее состояние было похоже на эти руки.
– Взять ее. Отвести к королю! – услышала я сквозь гул голосов. Не успела я и шевельнуться, как меня обездвижили с помощью руны дознавателей. Озноб ядовитой иглой пробил каждую клеточку в моем теле, и я без сил рухнула на землю. Стеклянными глазами я увидела, как ко мне подходят трое офицеров, один из них, судя по одежде, был выше рангом. Он приказал поднять меня с земли, а затем холодным взором посмотрел в мои глаза. – Мы все видели, что ты сделала. Ты убила чудовище, спору нет. Но ты все равно маг, ты колдовала. За это тебе придется ответить перед королем.
Я беспомощно размякла в душе. Не хотелось верить, что меня казнят, даже после того, как я спасла город. Но меня сейчас больше пугал не приговор короля, а неизвестность. Что с моими друзьями? Выбрались ли они на свободу, или их всех схватили? Или убили, что еще хуже. Я оставалась совсем одна, наедине со страхом, пожирающим мои силы.
Глава 17. Казнить нельзя помиловать
Мне стало ощутимо лучше, когда меня оставили одну в запертой комнате с решетками на окнах. Это не было тюрьмой, больше похоже на прием для особого заключенного. Кровать была уж точно удобней той, что было в таверне Маргареты. Ох, как же давно это было! Был еще деревянный стол, а на нем красовался серебряный поднос с грушами и тарелкой овсяной каши. Я не переставала удивляться этому натюрморту. В своем ближайшем будущем я видела только лишь плаху, и свою голову в свободном падении, но мои тюремщики неожиданно оказались щедры. Или это мой последний ужин?
Когда за мной пришли, я уже успела поесть и немного подремать, хотя не сказать, что я спала. Как вообще можно спать в данной ситуации? Я просто лежала на кровати, уставив невидящий взор в каменные стены. Солнце тем временем за окном клонилось к закату. Когда луч лилового света почти полностью покинул стену моей камеры, в комнату вошел офицер в доспехах и попросил пройти за собой. Преодолев длинный темный коридор, мы оказались в небольшой комнате с одиноким столом и двумя стульями. К моей радости, пыточных приборов не наблюдалось. Да, моему сегодняшнему маникюру вряд ли позавидует любая уважающая себя девушка, но вскрывать свою подноготную, жертвуя ногтями, совершенно не хотелось.