Я сжала губы, силясь не проронить очередную слезу. Сейчас мои чувства были обострены до предела, и я эмоционально могла отреагировать на что угодно. Но это… Он сказал «другом»? После всего этого? После тех слов?
Но ведь глупо отрицать, что мне было с ним хорошо. Он пытался утешить, когда мне было плохо. И он терпел то, что никто не мог никогда стерпеть, даже я сама. Сейчас я как никогда прежде ощутила тоску потери чего-то важного. Подобное чувство, наверное, я буду испытывать через несколько часов, только перекрытое агонией боли.
Молчание длилось так долго, что Дан заволновался и обернулся на меня, но встретившись со мной взглядом, отвернулся, все еще ощущая чувство вины. В воздухе буквально читался вопрос «ты простишь меня». Я, кажется, могла на него ответить.
– Я тебя прощаю, – не узнавая свой голос, прохрипела я.
Действительно, я могла бы на него обидеться. Почему нельзя было рассказать об этом раньше? Почему нужно мучать себя? Хотя… возможно, признайся он обо всем еще в университете, я бы отреагировала очень резко. На смех бы не подняла, но шарахалась бы при первой встрече точно. Не знаю почему, Дан не вызывал тогда никаких чувств. А сейчас… Я не знаю, как относится к нему сейчас. За эти последние дни вся жизнь пошла кувырком, и я уже не чувствую себя прежней беззаботной Джиллиан. Что-то изменилось во мне, что-то поменялось в нем. Нет, не могу я на него злиться.
– А теперь ты как ко мне относишься? – полюбопытствовала я.
Дан потер шею, думая над ответом несколько минут, и пробормотал не совсем уверено:
– По-другому.
– Хорошо или плохо? – нахмурилась я. Дан еще молчал четверть минуты, обдумывая ответ.
– Если бы нас не сжигали этим вечером, то я бы мог сказать, что выговорив все это, мог бы начать жизнь с чистого листа.
Я хмыкнула. С чистого листа, значит? А вот я, перелистнув последнюю страницу жизни, явно видела на ней несколько чернильных пятен. Ладно, выбора особо нет, буду относиться к этому как к финальному подарочку судьбы перед неминуемой гибелью.
– Я, наверное, очень эгоистичен, – вновь нарушил тишину Дан, – сам я выговорился, но, чувствую, что стало тяжелее от этого тебе. Если хочешь, можешь тоже выгрузить на меня то, о чем молчала. Обещаю, я не обижусь.
Я пожала плечами. Приближающееся знамя смерти что-то не толкало меня на откровенность.
– Мне особо не о чем говорить. Кажется, ты и так все прекрасно знаешь. У меня скверный характер, у меня совсем нет талантов, я умею причинять людям только боль. Но я давно уже смирилась с этим, поэтому не считаю нужным заставлять кого-то выслушивать мое нытье. И нет, Дан, это, если что, не камень в твой огород.
– Ной, если тебе от этого станет легче, – спокойно сказал Дан, не догадываясь, на что подписывается, озвучивая эту просьбу.
– От нытья никому не становится легче, – усмехнулась я.
– Тогда не ной, а просто расскажи о себе. Я почти ничего о тебе не знаю, хотя, казалось бы, шесть лет учились вместе. И то, что мы пережили за последние пару дней…
– А смысл? – пожала я плечами.
– А разве в каждом поступке должен быть смысл? – подметил Дан. Я прислонилась затылком к стене и возвела глаза к потолку.
– Что же, сам напросился. Слушай теперь трагически унылую историю Джиллиан Висенты, что родилась холодной зимой в небогатом доме в Ринальдских Пустошах. Мой отец был магом, мать обычной работящей женщиной. Однажды он ушел на охоту на лесных фазанов для лорда и, как нам потом рассказали, один из членов отряда магов угодил в ловушку, а отец принялся спасать его, в итоге погибли оба из-за нападения волков. Мама строго запретила мне заниматься магией, думая, что это приведет меня к гибели. Как в воду глядела, кстати. Но я ведь не могла не заниматься магией. Я единственная на нашей улице могла колдовать. У меня получалось создавать причудливых зверушек из дыма, и среди детей во дворе я была чуть ли не самая главная. Меня звали участвовать во всех играх. Когда я заявила маме, что пойду учиться в магический университет, она была крайне возмущена, и даже заявила, что больше я могу не возвращаться. Что же, это у меня получилось сделать, хотя вряд ли она этого действительно хотела. Я обрекла ее на вечное одиночество, даже умерла она в одиночестве. А я, вместо того, чтобы прилежно учиться, валяла дурака, пропускала иногда занятия, не относилась к магии серьезно. В итоге по окончании всей этой истории лучшее, на что я могла надеяться – это чистить клетки в магазине питомцев. Но даже такое «счастье» я упустила, променяв его на сомнительную сделку, из-за которой попала к людоедам. И вот, казалось, вот он шанс – проявить себя, если бы у меня получилось нарисовать портал. Но вместо этого я попадаю в будущее, в котором узнаю, что все маги оказались такими же неудачниками, как и я. И нет, Дан, я не ною, я констатирую факт, что в данной ситуации только дурак может быть оптимистом и верить в хорошее. Поэтому я рада, что всегда была пессимистом, поэтому я разочарована гораздо меньше, чем могло бы то быть. И ты считаешь, что я должна почувствовать себя лучше, рассказав тебе все это?