Я усмехнулась. Не встречу? Эта статуя забыла, что не может двинуться с места?
– Не встретишь, и я не расскажу, как правильно провести обмен, – продолжала статуя. – Однако можно заключить сделку заранее. Я дам тебе огромную силу, которой владела при жизни, ты взамен убьешь человека, которого полюбишь сильнее всего на свете. Ты не спутаешь его ни с кем. Без него ты разучишься есть, спать, дышать. Твое существование превратится в ад при жизни. Ты сгоришь, как свечка, облитая маслом.
Мои зубы застучали от ужаса. Звучало все это дико. Но, с другой стороны, если подумать трезвым умом, разве можно кого-то так сильно полюбить? Забыть, как спать, есть и дышать? Я не верю, что такое возможно. Но вот убить человека? Нет, даже ради великой силы я не смогу пойти на такое.
«Прислушайся к ее словам» – вдруг услышала я дыхание внутреннего голоса. – «Она хочет заключить сделку, но в любой сделке есть крючок, за который можно зацепиться и решить дело по-своему, как тебе удобнее».
Крючок? Возможность выкрутиться, когда наступит черед платить по счетам? Звучит убедительно, конечно, но разве игра стоит свеч? Рисковать душевным здоровьем?
«Ты разве не хочешь спасти Дана? И помочь другим магам в этом мире? Вернуться домой? Все это получится без проблем с великой силой! Кэйла же была очень могучей, вспомни, что говорил Рэн – она могла колдовать силой мысли. А еще путешествовать во времени».
Я нахмурилась. Да, это так. Но мне все равно было страшно. Соблазн велик, но и последствия могут быть велики.
– Значит, ты хочешь заключить сделку? – осторожно спросила я.
– Да. Моя сила в обмен на твое отчаяние! – растянула губы в улыбке статуя. Как же это было жутко. Нужно будет потом спросить, как у нее получается так двигаться будучи камнем.
– Мое отчаяние? – повторила я.
– Да. Когда придет время, то почувствуешь жжение в руке. Я оставлю на ней метку. И либо ты сгоришь от сумасшедшей боли, либо выполнишь свое условие.
– Хорошо, – холодно сказала я. – А что за условие? Повтори, а то я все перепутаю.
– Убить человека, которого ты будешь любить больше всего прочего на свете. – Терпеливо повторила статуя. Я кивнула. Точно. Мне просто нужно будет контролировать свои чувства. Это будет просто. Больше человека можно любить свое хобби, природу, себя, в конце концов. То есть, даже если у меня появится любимый человек, мне главное постараться ставить его на второе место. Например, любить больше ребенка. Точно, ребенка же невозможно страстно любить, это совершенно другое чувство.
Я сглотнула. В данный момент я шла по очень тонкому льду. Передо мной было решение всех проблем, но с другой стороны, не влипну ли я еще сильнее? Сделка с мертвым магом, одним из сильнейших в своем времени….
Глубокий вдох, прикрыла глаза. Какие у нас шансы в данный момент? Завтра мы достигнем столицы, и, предположим, сможем незамеченными добраться до короля и, вместе с амнистией для магов, попросить его не казнить наших друзей. Или сразу ворвемся к дознавателям и с боем вытащим Дана, Рэна и остальных? Шансы есть, но они кажутся такими незначительными…
– Договорились, – я подняла голову. Лицо мое было серьезным как никогда. Статуя внимательно смотрела мне в глаза, а затем кивнула.
– Ты уверена? – весело спросила она. Я кивнула, давая понять, что отступать не собираюсь. И тут же ойкнула, потому что руку обдало пламенем. – Эта печать – залог нашей сделки. Носи ее, пока не выполнишь свою часть уговора.
Я с трудом вырвала свою кисть из камня, затем взглянула на руку, и тут же все помутнело перед моими глазами от увиденного. Кожа исказилась от красного символа, отпечатавшегося ожогом на левой руке. Я прижала ее к груди, пытаясь заглушить боль. По щекам покатились непрошеные слезы. Пришло осознание, что я совершила ошибку.
«Решать ошибки ошибками» – услышала я знакомый шепот в голове. Я зажмурилась и свернулась калачиком.
– Ой, неужели так больно? – посмеялась надо мной статуя.
Стиснув зубы, я открыла глаза, чтобы посмотреть на нее, но вместо этого увидела воду, разбивающуюся о скалы. Я удивилась, осознав, что нахожусь в своем спальном мешке, рядом с Николя, Бетани и Таей, которые просыпались и вылезали из своих спальных мешков.