Джо Валачи посмотрел в ласково улыбающиеся глаза «крестного отца», и ужас родился в нем — «меня подозревают!».
— Если я хоть раз согрешил в чем-то, — сказал Джо, — и у тебя есть доказательства моей вины, дай мне пилюлю, я приму ее у тебя на глазах: я не боюсь смерти, но не перенесу позора.
— О чем ты, сынок? — по-прежнему ласково улыбнулся Дженовезе. — Ты меня, видимо, совершенно неверно понял. Давай я расцелую тебя — в знак моей к тебе веры. У нас с тобой за плечами общая жизнь, разве можно отрекаться от прошлого? От прошлого отрекаются лишь безумцы или те, которые решили подружиться с «нелюдями». Но разве ты можешь пойти на такое?
Дон Вито поцеловал Джо в лоб, поцеловал нежным поцелуем старшего брата.
И после этого поцелуя вся «гвардия» Дженовезе стала смотреть на Джо Валачи, как на прокаженного: его открыто подозревали в измене, потому что все знали, сколько за ним убийств, все знали, сколько за ним похищений, но он — в отличие от дона Вито — срок получил маленький, а боссу вкатали пятнадцать лет.
Джо Валачи, верный мафиози, тяжело переживал это страшное подозрение. Он лишился сна. Перестал есть — боялся яда.
Все кончилось тем, что во время тюремной прогулки он схватил кусок металлической трубы и обрушил ее на голову мелкого жулика из заключенных — ему показалось, что тот крался за ним с ножом.
Тот, кто подвернулся ему под руку, умер, не приходя в сознание. Джо ждал электрический стул.
И тогда Джо Валачи обратился к тюремному начальству с предложением:
— Переведите меня от Дженовезе — я готов на сотрудничество.
Через несколько месяцев в тюрьму Вестчестер был этапирован арестант Джозеф Ди Марко — такой псевдоним был присвоен новообращенному агенту ФБР Джо Валачи.
По поручению тогдашнего министра юстиции Роберта Кеннеди с ним работал Джон Флинн, восходящая звезда уголовного сыска.
Джо Валачи рассказал про себя все. Но ни слова не говорил о «Коза ностре». Джон Флинн делал вид, что ему в высшей мере интересны показания «Ди Марко». Он угощал его сухой колбасой и мягким овечьим сыром: «Ди Марко» больше всего на свете любил именно эту еду. Тот расслабился, спал в одиночке спокойно, «фараон» больше не казался ему таким отвратительным: «Среди них тоже встречаются люди».
Как-то раз Джон Флинн сказал:
— Джо, то, что ты мне рассказываешь, известно нам уже много лет. Не считай нас дурачками, Джо. Ты нас интересуешь постольку, поскольку мы верим: ты назовешь нам все имена, откроешь явки и дашь подходы…
— К чему?
— Джо, тебе сохранил жизнь министр юстиции Роберт Кеннеди не для того, чтобы ты рассказывал нам сюжеты детективных фильмов. Тебе сохранили жизнь для того, чтобы ты помог нам разгромить «Коза ностру».
— «Коза ностра»… Вы никогда не разгромите «Коза ностру», потому что это — второе правительство Америки, сэр. Вы ничего не сможете сделать с «синдикатом». Что вы сделаете с Джо Бонано? Он ведь — формально — руководитель фирмы по торговле недвижимостью. А на самом деле — «босс» Нью-Йорка. Что вы сделаете с Джозефом Профачи? За ним почти весь импорт оливкового масла, вы ведь так любите оливковое масло, помогает от атеросклероза и все такое прочее. А Профачи — «второй босс» Нью-Йорка. Что вы можете сделать с Карло Гамбино? Он — главный консультант «синдиката», он не завязан ни в чем, хотя без его совета ничего не делают наши люди. А Томас Лукезе? Он владелец крупнейших предприятий по пошиву одежды и — одновременно — один из «боссов» Нью-Йорка. А сам Вито Дженовезе? Он сидит в тюрьме, в Атланте, но ведь каждую неделю получает отчет о работе «Коза ностры» и дает указания своим людям по важнейшим вопросам стратегии «синдиката»… Что вы сможете сделать с ним, Джон?
— Для того чтобы сделать, надо знать, Джо. Вы нам поможете узнать. Все. До самого конца.
— Ответьте мне на один лишь вопрос, Джон. Только ответьте мне правду: Лучано был агентом ФБР?
Вопрос застал Флинна врасплох: особые отношения Лучано с секретными службами были «тайной тайн» и ЦРУ и ФБР.
— Вот видите, — продолжал Джо Валачи, ставший отныне «Ди Марко». — С вами был Лучано, «босс боссов», а вы не смогли убить «Коза ностру». Или — вам не позволили это сделать, Джон? Роберт Кеннеди — сильный человек, все-таки брат президента, но он не всемогущ в этой стране. А если он станет упорствовать в своей вражде, его ударят, и ударят больно — поверьте мне.
Вся родня отреклась от Джо Валачи, когда из тюрьмы в Атланте пришел сигнал от дона Вито Дженовезе. Сын публично проклял отца, жена потребовала развода, родственники выдвинули версию, что Джо сошел с ума.
Джо Валачи умер в тюрьме от внезапной и странной болезни.
— Так будет с каждым изменником, — говорили среди людей «Коза ностры», когда сообщение о его смерти появилось в газетах. — Рано или поздно его настигнет наша всепроникающая кара. Никто не умрет своей смертью, никто, даже в одиночной камере, где стоит цветной телевизор и мягкая кровать.
В истинности этого пришлось убедиться не одному мафиози. Перед лицом беспощадной смерти равны рядовой этого тайного ордена и человек, потративший жизнь, чтобы оказаться на вершине.
…Фрэнка Кастелло иногда называли премьером преступного мира. Старому мафиози это нравилось.
Майским вечером Фрэнк Кастелло ужинал в одном из самых элегантных французских ресторанов Нью-Йорка, «Л'Эгло». Кастелло был известен как истинный гурман; считают, что именно он финансировал издание роскошного кожаного фолианта «Поваренная книга мафии». В тот вечер Кастелло заказал почки в красном вине — «боккончини ди вителло», деревенскую колбасу — «семифреддо аль пистаччо» и много земляники — натуральной, такой, как она растет в лесу, с листиками.
Обедал он со вкусом. Друзья любили наблюдать, как ел Фрэнк, — это ведь искусство: красиво есть, словно бы приглашая окружающих к празднеству чревоугодия.
Кастелло отдавался еде, забывая все суетные мирские заботы на эти часы. А ему в тот майский день отдых был нужен, ибо в суде продолжался разбор его дела: он втянул мощнейшую «Дженерал моторс» в интересный бизнес, который принес ей десять миллиардов долларов; конкуренты конечно же выступили с разоблачениями, начался скандал. Пусть себе, дело сделано. Когда есть деньги, скандал не страшен. Он страшен для того, кто проиграл и вынужден униженно одалживать паршивые сто тысяч на хлеб насущный.
Кастелло оставил чаевые, попросил вызвать такси, вышел на улицу, ощутил капли теплого дождя на лице, сел в припарковавшуюся машину и услышал знакомый голос:
— Фрэнк!
«Премьер» оглянулся. Человек шагнул к нему, сказал:
— Это тебе, Фрэнк!
И — разрядил в «премьера преступного мира» обойму кольта.
В госпитале врачи только диву давались: человек, изрешеченный пулями, остался жив. Оттуда, из госпиталя, его переправили в полицию: ФБР ликовало: от Кастелло потянется цепь, быть делу\
Когда Кастелло смог говорить, к нему пришли полицейские.
— Кто в меня стрелял? — переспросил Кастелло. — Видите ли, в мире у меня нет врагов. Я обыкновенный человек, старый бизнесмен, уставший от проклятой жизни. По правде говоря, я даже не разглядел человека, который совершил это злодейство.
Он видел этого человека! Более того, он хорошо знал его: Винсенте по кличке «Подбородок», бывший боксер из Гринвич-Виллидж, «исполнитель», от которого нити шли к самому Вито Дженовезе. Кастелло сразу же рассчитал: если будет молчать — может выжить, скажет хоть слово — добьют, дон Вито шутить не любит и не умеет.
Но даже молчание не всегда спасает тех, кто знает слишком много. По-настоящему молчать умеют только мертвые. Этому принципу мафия следует неукоснительно. Пример тому — участь свидетелей и людей, так или иначе причастных к убийству президента Кеннеди. Один за другим они были убиты, погибали при невыясненных обстоятельствах или просто исчезали…
Первым, кого убрали таким образом, был Ли Харви Освальд.
В Мемориальном музее Кеннеди есть стенд, посвященный Освальду. Что же представлено на этом стенде? Советские открытки, книги, изданные в Москве: «ЧП — дармоед!», «Песенник», «Фидель Кастро», «Правда о втором фронте», «Новая республика». Посетителей словно бы подталкивают к мысли, что Освальд был связан с Советским Союзом и Кубой, посетителям словно бы вдалбливают: «Смотрите, кто стоял за Освальдом», «Запомните, откуда этот Освальд», «За ним — русские».