Утепленные полы — это хорошо, но прямо сейчас мне катастрофически не хватало холодной плитки. Медвежьи лапы походили на какой-то термо плед. И моя маленькая тонкая пижама ситуацию не спасала.
Какое-то время я просто бездумно пялилась в потолок. Иногда проплывали воспоминания о детстве в этих самых стенах. Физическая и моральная усталость очень скоро дали о себе знать. Все же, храбрись ни храбрись — приключение получилось потрясающим. Потрясающим все нервы, ослабшее за день сердце и седеющие волосы. Про ум вообще молчу — он у меня и так придурковатый.
Последнее, что уловил мой взгляд — аккуратно прилегший рядом Граф, а потом меня унесло в сонное лесное царство.
Оно мне и приснилось. С теми же ежиками, белочками и запрещенными увеселительными травками. Только на сей раз они не носились по кустам. И объявившийся, как обычно, из-ниоткуда медведь смотрел совсем не свирепо и кровожадно. Они все дружно и удивительно синхронно уставились на меня. Знаете, прям как одноклассники в школе, когда твое имя упомянули в читаемой на уроке книге. Так пристально и лукаво… Аж мурашки проступили.
Я съежилась и посмотрела прямо в глаза зверя. Казалось, он ждал от меня чего-то определенного, но чего… Его крупная фигура сидела чуть поодаль — в той самой первой полосе леса, в который черт дернул меня пойти в самую темень. И у этого черта даже есть имя. Сама еще ребенком Графом величала. Только вот манеры у него совершенно не графские!
Бесконечно долгие минуты мы просто играли в гляделки. А затем медведь неожиданно развернулся и просто побежал. Не так, словно за ним гонятся, а будто… игриво. Как делают собаки, ожидая, что хозяева станут отбирать их игрушки для следующих бросков.
Зверь не был собакой, а я его хозяйкой, но меня почему-то потянуло на этот странный безмолвный зов. И как только моя нога ступила за густую листву крупных кустарников… Как только мне должен был открыться вид на место, где исчез беглый гость… Мое сознание внезапно вернуло меня назад.
Просыпалась я медленно и крайне нехотя. Так было всегда, когда я позволяла себе повторный сон. Даже если ночь получилась бессонной и отдых длился от силы часа два — если проснуться рано, я буду бодрее всех огурчиков. А как дам себе после пробуждения еще пару часов — прощай бодрость. Увидимся через несколько дней. В таких случаях, меня ломало, как говорится, не по-детски.
Как сейчас. Казалось, почки устроили концерт на барабанах. Пульсировало все вдоль и поперек моей несчастной спины. Чего уж говорить об онемевших ногах. Я спросонья даже немного струхнула — ни пальчика не чувствовала.
Но со временем кровь снова зациркулировала как надо, и все ощущения вернулись обратно. И ноющая в затылке боль, и саднящие царапины на боках, и жар в придавленных коленях… И кое-что еще… Очень странное и пока еще не знакомое. Или же знакомое, но, в нынешней ситуации, крайне неуместное.
Я закончила со своей вялой возней и резко распахнула глаза.
Нет, мне точно не показалось. Что-то кардинально поменялось.
Мой затуманенный взгляд скользнул к окну. Сердце пропустило удар. Черт, уже стемнело! Проклятье, как можно было столько проспать?! Конечно, меня ломало, как наркоманку! Все утро на неудобном диване в гостиной и половину дня на кухонном паркете. Славный отпуск, отдохнула так отдохнула!
Я раздраженно потерла глаза и опустила руки. Хватит на сегодня полежалок. Мистеру Тяжелый Зад придется выпустить меня на волю. И мне совершенно все равно, какой ценой!
Опустив руки, я внезапно наткнулась на что-то твердое. Твердое и гладкое… И, для медвежьей-то шерсти, чересчур эластичное.
Я скользнула ниже и пощупала подольше. Пальцы прочертили путь от спины до явных таких плеч. Широких, массивных и довольно объемных. А затем я не выдержала и привстала.
Беру слова обратно. Стресс, который принесла мне сегодняшняя ночная вылазка, — это еще цветочки. Цветочки на моей будущей могиле, потому что в этот раз мое сердце действительно приостановилось. Впервые в жизни мое сознание было так опасно близко к обмороку. Даже не знаю, возможно ли отключиться лежа…
На месте медведя, вытянувшись во весь свой могучий рост, лежал крупный, совершенно голый мужчина, чья темная макушка покачивалась на моем животе в такт рваному судорожному дыханию.