Ксюше это нравилось. Мирон веселил ее, по крайней мере пытался, и на душе у девушки становилось намного спокойнее, когда хозяин возвращался домой. Была в Якунине надежность и твердость, но самое главное, он обращался с Ксенией, как с человеком. Она снова начинала чувствовать, пока на подсознательном уровне, но все же, что у нее есть права, что она может иметь свое мнение, что она вольна делать то, что считает нужным, и что никто не вправе распоряжаться ее телом и судьбой, кроме ее самой.
Но воспоминания о жизни с Василием не оставляли Ксению. Она все еще чувствовала на себе его призрачные руки, фантомную боль и страх, который бился в самом центре ее сердца. А еще… В общем, с недавних пор девушка ощущала себя грязной. Ее тело было осквернено и разбито, и теперь, в присутствии нормального мужчины, Ксения все чаще думала о том, что запятнана Василием навсегда.
Да, Самойлов был ее мужем, когда-то она даже думала, что любит его, и на свадьбе Ксения улыбалась искренне. Она не выбирала себе супруга, но доверяла выбору родителей и даже подумать не могла, что мать и отец жестоко ошиблись. И теперь, когда девушка наконец вырвалась из цепких лап Василия, ей начинало казаться, что никто не захочет иметь с ней близких отношений, что даже дружить с кем-то она теперь не сможет. На душе и теле Ксении было клеймо, запрещавшее ей сближаться с людьми. Это сводило с ума, и иногда невозможность очистить свое тело вызывала к девушки жуткую головную боль.
Прошло два дня с тех пор, как она получила работу. Ксюша старательно драила полы в спальне хозяина, хотя в этом и не было особой необходимости. Якунин сидел на постели, уткнувшись носом в какие-то бумаги, и изредка, краем глаза смотрел на домработницу, его волновало состояние девушки и в последнее время мужчина думал о том, что Ксении нужен профессиональный психолог, чтобы осколки ее души срослись правильно.
Ксюша в очередной раз опустила тряпку в ведро и поморщилась от боли. Голова снова раскалывалась.
— Что-то не так? — забеспокоился Якунин, откладывая бумаги.
— Не стоит беспокоится, - отмахнулась Ксения, выжимая половую тряпку, и вновь принимаясь за работу. — Извините, если отвлекаю вас, Мирон Александрович. Я могу пока убрать в другой комнате или…
— Ты побледнела, - заметил мужчина, спуская ноги с постели. — Ты уверена, что чувствуешь себя хорошо? Петр Семенович предупреждал меня, что от перенапряжения тебе может стать плохо.
— Просто голова немного болит, — неохотно призналась девушка, поднимая глаза на хозяина. — Это бывает, все нормально. Простите… вам не стоит так переживать обо мне даже как-то неловко.
— Ерунда, — отмахнулся Мирон, подходя к большому шкафу. — Ты слишком много работаешь. Это мне должно быть неловко. Ты не просто выполняешь свои обязанности, ты делаешь даже больше.
Порывшись в глубинах гардероба, мужчина извлек с нижней полки небольшую аптечку, изучил ее содержимое и вручил девушке блистер с таблетками.
— Вот. Это от головной боли. Прими и тебе станет лучше.
— Спасибо, — слабо улыбнулась в ответ Ксения и спрятала лекарство в карман фартука. — Если станет хуже, я непременно ими воспользуюсь.
Мирон хотел было спорить, но тут фитнес-трекер у него на запястье пронзительно запищал, сообщая о том, что пора отправляться на тренировку. Мужчина поддерживал себя в форме, зная о том, как губителен сидячий образ жизни, а потому каждый вечер посещал спортзал, располагавшийся на первом этаже небоскреба.
Позабыв о лекарстве, Мирон принялся собираться. От непрерывного сидения за компьютером ужасно затекала шея и болела спина, и мужчина жаждал размяться. Ксюша подала хозяину сумку со спортивной формой, кроссовками и водой, и вернулась к работе.
Ей было неловко от того, как много внимания ей уделял бизнесмен, несмотря на то, что внимание это было приятным. Однако, Ксюша помнила о том, что она лишь горничная, и не должна вступать в близкие отношения с начальством, а Мирон относился к девушке по-дружески, игнорируя социальную пропасть между ими. Это смущало.
Через полчаса девушка покончила с уборкой, Ксюша вылила грязную воду и убрала тряпку с ведром на место. Работа на сегодня была закончена. Дом блестел чистотой, и только проклятая головная боль портила вечер. Ксения нащупала в кармане блистер, и налила себе воды из графина, стоявшего в хозяйской спальне. Все равно воду пора было менять, она уже несколько дней стояла нетронутой.