Мирон забежал в свою комнату, бросил спортивную сумку на постель и пару раз нервно прошелся туда-сюда. Нужно было успокоиться и очистить голову прежде чем возвращаться к Ксении. Сохранять хладнокровие в присутствии разгоряченной девушки, которая смотрит на тебя ТАК очень сложно, но у Якунина это получилось.
Он глубоко вздохнул, а потом плеснул себе воды из злосчастного графина, даже не подозревая о том, что в нее добавили. Осушив стакан, мужчина налил себе второй и выпил его мелкими глотками. После чего нашел в аптечке нужное лекарство и поспешил в комнату для прислуги.
Ксения лежала в постели, распростершись на подушках. Она уже почти ничего не соображала. Жар нарастал, странные желания сводили с ума, а сердце билось все сильнее. В бреду девушка стянула с себя фартук и почти полностью расстегнула свой форменный сарафан. Волосы Ксюши распушились, щеки были почти багровыми.
— О боже мой, — прохрипел Мирон, чувствуя, как по телу стремительно расползается жар. — Нужно вызвать скорую!
Он сел на край постели и заглянул девушке в лицо, коснулся ее щек и лба. Следовало звонить в клинику и звать на помощь Петра Сергеевича, но наркотик уже буйствовал в крови мужчины, и он не мог оторвать взгляда от полуобнаженной Ксении. Мозг Якунина закипал, сражаясь с вожделением.
Внезапно, девушка открыла замутненные глаза. Лицо Мирона расплывалось и таяло, она потянулась к нему, как во сне, приподнялась на подушках, хотела что-то сказать, но не смогла. Реальность дрожала и извивалась, и Якунин был последним якорем в этой бездне. Руки Ксении, более ей неподвластные вцепились в мужчину, а ее губы накрыли губы хозяина. Поцелуй затонул в темноте, которая навалилась на них обоих.
Некоторое время мужчина безуспешно пытался сопротивляться. Какая-то часть сознания визжала о том, что что-то тут не так, но потоки пламени уже рвались в душу Мирона, и последнее, что он успел сделать перед тем, как отключится, это нажать на кнопку быстрого набора номера Петра Семеновича на телефоне.
Глава седьмая.
Мирон очнулся от мерного писка больничной аппаратуры. Перед глазами расплывались неясные тени, предметы двоились и танцевали, как в калейдоскопе. К торсу мужчины были приклеены присоски, а из руки торчал катетер.
Якунин с трудом приподнялся на локтях и огляделся. Он лежал в одной из палат собственной клиники. В голове зашевелились воспоминания. Мирон помнил, что потерял сознание у себя дома рядом с Ксенией, помнил жар растекшийся по телу и помнил… поцелуй. Девушка поцеловала его, неуклюже, но сладко. Губы мужчины еще помнили нежное, влажное прикосновение, которое пронзило все его существо какой-то искрой. Что же случилось?
Дверь в палату бесшумно открылась, и в комнату вошел Петр Семенович. Его неизменная заразительная улыбка потухла, а в глазах появилось беспокойство. Доктор плотно закрыл за собой дверь и сел на стул рядом с постелью Мирона. Некоторое время оба молчали. Якунин пытался переварить все случившееся, а Петр Семенович подбирал слова, чтобы все объяснить.
— Что с нами произошло? — спросил наконец Якунин, растирая виски. Мерцание и двоящиеся предметы порядком выводили его из себя, голова кружилась.
— Судя по результатам анализов, мой мальчик, вы потребили почти смертельную дозу химического наркотического вещества, которое также обладает всеми свойствами афродизиака, — со вздохом пустился в объяснения врач, сцепляя руки в замок. — Хорошо, что ты успел набрать мой номер, все могло закончится намного хуже.
— Но мы ничего такого не употребляли! — возмутился Мирон, который с детства придерживался исключительно здорового образа жизни. — Я только пришел с тренировки, увидел, что Ксении плохо, хотел дать ей лекарство и вызвать скорую, пришел, а дальше… — из груди мужчины вырвался сдавленный вздох, Якунин закрыл глаза руками, — … а дальше начался один сплошной кошмар. В итоге я просто отключился…
— Когда ты позвонил мне, я совершал обход и не услышал звонка, — пояснил Петр Семенович. — Но, вернувшись в кабинет, я увидел пропущенный вызов и забеспокоился. Решил съездить к тебе лично и убедиться, что все в порядке. Дверь мне никто не открыл, пришлось воспользоваться своими ключами. Хорошо, что я всегда ношу эту связку с собой. Я вошел, в доме тихо…
В этом месте рассказа доктор замялся и в смущении поправил очки. Он не был уверен, что стоит рассказывать о том, что он увидел в спальне домработниц, потому что зрелище это можно было истолковать двояко.
— Умоляю вас, не тяните! — потряс врача Мирон, внутренне ощущая, что то, что он сейчас услышит невероятно важно.