В дверь позвонили, и девушка понеслась в коридор, на ходу стягивая фартук. Вот и Мирон, даже раньше, чем она ожидала. Ксюша открыла дверь, забыв поглядеть на экран домофона и очень удивилась, увидев на пороге пожилую, но все еще очень красивую женщину в белом пальто с меховым воротником.
— Добрый день, — автоматически поздоровалась Ксения, — Чем я могу вам помочь?
Дама окинула домработницу коротким, но очень многозначительным взглядом, после чего ответила:
— Меня зовут Алевтина Григорьевна, я мать Мирона. Разрешите войти или мы и дальше будем беседовать с вами на пороге?
— Конечно, проходите, — засуетилась Ксюша, освобождая гостье проход. — Мирона… то есть Мирона Александровича пока нет дома, он вернется с работы через час.
— Я знаю, — спокойно ответила дама, подавая прислуге пальто.
Алевтина Григорьевна оказалась очень стройной пожилой женщиной, на первый взгляд не старше пятидесяти. Однако, приглядевшись, Ксения заметила, что умело наложенный, сдержанный макияж гостьи омолодил ее лет на десять, не меньше. Кроме того Алевтина Григорьевна держала себя в прекрасной форме, и со спины даму легко было принять за молодую девушку. Длинные белые волосы волнами падали на плечи, а голубые глаза оказались такими же яркими, как и у Якунина. Должно быть в юности мама Мирона была еще прекрасней и разбила немало сердец, если даже сейчас она вызывала у девушки белую зависть пополам с восхищением.
— Я специально приехала заранее, — пояснила женщина, поправляя прическу перед большим зеркалом. — Мне хотелось удостовериться, что у него дома все в порядке. Последние события... — Алевтина Григорьевна сделала особый акцент на последнем слове, и Ксюша сразу поняла, что речь идет об отравлении наркотиком. — … заставили меня побеспокоиться. Раньше ничего подобного с Мирошей никогда не случалось. Ледова, хоть и была вертихвосткой, но за многие годы, пока она работала на моего сына таких эксцессов не случалось.
Взгляд ярких голубых глаз пригвоздил Ксению к полу. Было ясно, что мать Якунина явилась сюда не только для того, чтобы поболтать с любимым сыном. Она не доверяла новой домработнице и подозревала Самойлову в том, что именно она подлила наркотик Мирону.
Сам бизнесмен не стал сообщать родителям о инциденте с афродизиаком, чтобы не волновать излишне подозрительную маму, но Петр Семенович, будучи другом семьи рассказал госпоже Якуниной о происшествии и поделился своей версией событий, разумеется из добрых побуждений. За деньгами Якуниных охотилось множество жадных женщин, и доктор, который был для Мирон практически дядей переживал за его судьбу. Любовь ведь слепа, и от взгляда Петра Семеновича не укрылось то, как парочка смотрела друг на друга.
— Не хочу сказать ничего дурного, — смягчилась Якунина, проходя в кухню. — Просто беспокоюсь, как мать.
— Понимаю, — прошептала Ксюша, поспешая за гостьей.
Алевтина Григорьевна остановилась посреди кухни и внимательно все осмотрела. Она и раньше заезжала к сыну в гости, не очень часто, чтобы не мешать жизни взрослого мужчины, но все-таки раз в месяц появлялась, чтобы проверить, как поживает ее сокровище. Мирон был единственным ребенком женщины, и появился на свет, когда Якуниной было уже серьезно за тридцать, а потому, мальчик мгновенно стал центром вселенной для матери, и даже сейчас занимал в ее душе первое место.
Женщина прошлась вдоль кухонных полок, заглянула в кастрюлю с булькающим супом, в холодильник, полки которого теперь были полны нормальных продуктов, провела пальцем по столу и верху холодильника. Квартира сияла чистотой. Годы жизни с Василием выработали к Ксении маниакальную страсть к порядку, и девушка ежедневно бегала по дому с тряпками и моющими средствами, хотя это можно было делать и реже.
У девушки даже мысли о том чтобы схалтурить не возникало, ее тело прекрасно помнило простую закономерность: не вымыла полы под шкафом или забыла о самых верхних полочках на кухне — получи пинок в живот, не выстирала все белье — вот тебе затрещина.
Алевтина Григорьевна многозначительно хмыкнула и продолжила свою ревизию. Дама заглянула под каждый шкаф, проверила каждую поверхность в доме на предмет пыли, даже изучила мисочку с кормом для кота, которую Ксюша мыла после каждой трапезы Меркуцио, чтобы она не зарастала грязью.
— И давно ты служишь на Мирошу? — спросила Якунина элегантно опускаясь на стул в кухне.