События повести развертываются в северной Австралии, на побережье залива Карпентария, то есть, иначе говоря, в самой что ни на есть глуши Австралийского Союза. Наш читатель знаком больше с жизнью крупнейших городских центров и западной Австралии, где в специально выделенных резервациях влачат жалкое существование вытесненные туда остатки коренных жителей и где уже после второй мировой войны создан испытательный ракетный полигон «Вумера».
На страницах книги Крампа мы знакомимся с совсем другой, провинциальной Австралией. То, что подлинная география (населенные пункты, названия рек и прочее) заменена вымышленной, позволило автору еще больше подчеркнуть наиболее характерные приметы австралийской глуши. Изображенная во всей своей колоритной пестроте Австралия Северной территории и северо-западного Квинсленда оказывается живописной, но почти незаселенной и неосвоенной страной, которую пересекают лишь тонкие ниточки дорог, тянущиеся от одной фермы или скотоводческой станции к другой.
Мы знакомимся с целой вереницей типажей северной окраины континента, с бытом маленького австралийского городка.
И еще мы сталкиваемся с обитателями ферм, скотоводческих станций, христианских миссий, с жителями поселков, созданных и опекаемых правительственным «Секретариатом по делам аборигенов». И повсюду мы видим там аборигенов, коренных жителей Австралии. Это не случайно. Северная территория и северо-западный Квинсленд не только наименее освоенные цивилизацией области Австралии, но и единственные районы страны, где аборигены составляют не незначительное меньшинство, а добрую половину местного населения. Не будет преувеличением сказать, что скотоводство австралийского севера целиком зиждется на тяжелом и почти неоплачиваемом труде аборигенов. Безудержная эксплуатация аборигенов скотовладельцами до недавнего времени вообще никак не контролировалась, да и сейчас по сути дела мало что изменилось. Немногим лучше положение аборигенов, живущих при христианских миссиях и на территории правительственных станций. И миссионеры, и местная администрация не идут дальше весьма ограниченной благотворительной помощи, что, конечно, никак не решает всей проблемы.
Демократическая общественность Австралии в сущности лишь после второй мировой войны стала кое-что узнавать о судьбе аборигенов австралийского севера (что касается юго-восточных и восточных штатов, то здесь почти все аборигены были уничтожены раньше, чем возникло само общественное мнение). Правящие круги Австралии и по сей день всячески препятствуют распространению правдивой информации о бедственном положении аборигенов. Бедственном прежде всего потому, что здесь, на далекой окраине, капитализм до самого недавнего времени мог выступать без маски.
И все же в последние годы положение, хотя и медленно, изменяется к лучшему. За справедливое решение проблемы аборигенов борется сейчас вся демократическая общественность Австралии. Растет национальное и классовое самосознание самих аборигенов. В ряде случаев правительство вынуждено идти на уступки там, где лет пятнадцать — двадцать назад об этом нечего было и думать. Так, уступая давлению демократических сил, федеральное правительство ввело в 1957 году новое «Законодательство о благосостоянии аборигенов». Но хотя по этому законодательству признается право аборигена называться австралийским гражданином, администрация может по тем или иным соображениям лишить аборигена прав гражданства и взять его под опеку. Достаточно сказать, что в 1961 году гражданские права имели лишь семьдесят человек из шестнадцати тысяч аборигенов Северной территории. Аналогичные лицемерные законы действуют в Квинсленде и в других штатах Австралийского Союза.
В книге Крампа аборигенам уделено, казалось бы, не так уж много места. Но то, что им подмечено и высказано, пусть даже вскользь, выглядит крайне красноречиво: ведь это свидетельство тех очевидцев со стороны, которых администрация стремится сюда не допускать. Как бы ненароком и невзначай Крамп заставляет читателя всерьез задуматься над проблемой аборигенов — труднейшей социальной проблемой современной Австралии.
«Залив» Барри Крампа — это прежде всего приключенческая повесть. Повесть о единоборстве человека с природой, порой опасными и отнюдь не безобидными представителями которой выступили на этот раз австралийские крокодилы.
В Северной Австралии обитают два вида этих своеобразных реликтовых пресмыкающихся: пресноводный крокодил Джонстона (Crocodilus Jonstoni) и крупный, широко распространенный на берегах Тихого и Индийского океанов морской крокодил (Crocodilus porosus).
Первый из них (названный так, между прочим, по имени местного чиновника полиции) питается рыбой, мелкими животными, растениями и безопасен для людей и скота. Его обычная длина — два метра, но попадаются и более крупные особи. От других крокодилов крокодил Джонстона отличается удлиненной и сравнительно тонкой мордой. У него по двадцати зубов с каждой стороны верхней челюсти и по восемнадцати — с каждой стороны нижней.
Второй вид гораздо крупнее. Обычная длина старого самца — пять с половиной метров, хотя встречаются — правда, все реже и реже — экземпляры более чем шестиметровой длины (вспомните, как тщетно и упорно мечтал Дарси добыть «своего» двадцатифутового крокодила). Известен случай, когда на реке Пайонире в
штате Квинсленд был убит крокодил длиной около десяти метров, но было это давным-давно. У морского крокодила никогда не бывает больше восемнадцати зубов в верхней получелюсти и более пятнадцати — в нижней, Он водится не только в Австралии, но повсюду на морских берегах от Индии и Индонезии до Новой Гвинеи, Соломоновых островов и архипелага Фиджи. Нередко его обнаруживали в открытом океане на расстоянии многих миль от твердой земли. В Австралии в наши дни он встречается только на самом севере, хотя ранее, судя по ископаемым остаткам, граница его обитания проходила много южнее.
Хвост и мощные челюсти морского крокодила стали причиной многих человеческих жертв в северной Австралии и на близлежащих островах. Чаще всего ими оказываются купающиеся или зазевавшиеся у берега водоема, где водятся крокодилы, люди. Но особенно велик урон, который наносят крокодилы, эти «тигры речных потоков», владельцам рогатого скота и лошадей.
Австралийцы постоянно и настойчиво ведут организованную борьбу с крокодилами. Борьба эта поощряется и стимулируется устойчивым спросом на изделия из крокодиловой кожи, из которой предприимчивые фирмы изготовляют обувь и всяческую кожаную галантерею. В 50-х годах в южноавстралийских городах был создан даже «Клуб охотников на крокодилов и крупную дичь», что немало способствовало превращению охоты на крокодилов в еще один новый вид зимнего спорта.
Стоит ли после этого удивляться, что если в 30-х годах три-четыре охотника без особого труда добывали два десятка крокодильих шкур за ночь (что, заметим, приносило им неплохой заработок), то к настоящему времени поголовье крокодилов резко уменьшилось, а действительно крупные экземпляры почти не попадаются. Администрация Северной территории уже принимает поэтому некоторые охранительные меры с целью предотвратить истребление хотя бы крокодильего молодняка.
Учитывая все эти обстоятельства, можно считать, что Дарси и чете охотников-киви сильно везло… Все новые и новые «лучшие профессиональные охотники на крокодилов» продолжают поиски двадцатифутовых соляников у берегов залива Карпентария одни — в щекочущем нервы спортивном азарте, другие — ради трудного, но весомого заработка. Это действительно опасный спорт и трудный заработок: малейший промах, секунда промедления — и охотник становится жертвой, а упущенная добыча — удачливым охотником. Не случайно даже для такого опытного охотника, каким был Дарси, встреча со «своим» двадцатифутовым оказалась роковой.