— Он достает пистолет! — крикнул кто-то внутри дома.
От окна и двери загрохотали выстрелы, что-то ударило Майка Уэлча в грудь, оттолкнув его назад. Пуленепробиваемый жилет из кевлара остановил одну пулю, но другая угодила чуть ниже, в живот, третья ударила выше жилета. Он попытался устоять на ногах, но они подкосились. Девушка завизжала, вслед за ней закричал кто-то в доме.
Майк Уэлч вдруг обнаружил, что лежит на спине. Он сел, понял, что ранен, и снова упал. Он услышал новые выстрелы, но не мог подняться, спрятаться от них или убежать. Тогда он вытащил пистолет и выстрелил в сторону дома, не думая о том, в кого может попасть. Сейчас он хотел только одного — спастись.
Раздались новые выстрелы и крики, но он уже больше не мог удерживать в руке пистолет. Единственное, на что он был способен, это включить микрофон на плече.
— Полицейский ранен. Полицейский ранен. Господи, в меня стреляли.
— Повторите ваше сообщение. Майк? Майк, что происходит?
Майк Уэлч смотрел в небо и не мог ничего сказать.
2
Пятница, 15 часов 24 минуты
ТэллиПримерно в двух милях от «Поместья Йорк» Джефф Тэлли, остановившись в саду, где выращивали авокадо, разговаривал со своей дочерью по мобильному телефону. Полицейская рация тихонько шелестела в машине. Днем он часто уезжал из своего офиса в этот сад, который обнаружил вскоре после того, как занял пост шефа полицейского участка Бристо-Камино, насчитывавшего всего четырнадцать человек. Ряды деревьев, похожих друг на друга как две капли воды, стояли неподвижно в прозрачном воздухе пустыни, словно безмолвные свидетели. Их одинаковость навевала ощущение мира и покоя.
Это чувство умиротворенности разрушила четырнадцатилетняя Аманда, в голосе которой звучали ледяные интонации:
— Почему я не могу пригласить с собой Дерека? По крайней мере, мне будет с кем общаться.
Он позвонил Аманде, потому что сегодня была пятница и он ждал ее на выходные.
— Я думал, мы пойдем вместе в кино.
— Мы ходим в кино каждый раз, когда я приезжаю. К тому же что нам помешает туда пойти? Возьмем с собой Дерека.
— Может быть, в другой раз.
— Когда?
— Ну, не знаю, например в следующие выходные.
Она демонстративно вздохнула, и ему вдруг захотелось оправдаться.
— Мэнди, я не против, чтобы ты привозила с собой друзей. Но мне нравится, когда мы с тобой вдвоем. Нам есть о чем поговорить.
— Мама хочет поговорить с тобой.
— Я люблю тебя.
Она промолчала.
— Я люблю тебя, Аманда.
— Ты твердишь, что хочешь поговорить, а потом мы идем в кино, где нужно молчать. А вот и мама.
Джейн Тэлли взяла трубку. Они расстались через пять месяцев после того, как он ушел из лос-анджелесского полицейского управления и приобрел привычку по двадцать часов в сутки смотреть телевизор. Вскоре оба больше не смогли этого выносить, и он переехал. Два года назад.
— Привет, шеф. У нее сегодня не самое лучшее настроение.
— Я понял.
— Как дела?
Тэлли задумался над ее вопросом.
— Она меня не слишком любит.
— У нее сейчас трудный период. Ей же четырнадцать.
— Я знаю.
— Она все еще старается нас понять. Иногда ей удается, а порой она не в силах с собой справиться.
— Я пытаюсь с ней разговаривать.
Он услышал грусть в голосе Джейн.
— Джеффри, ты пытаешься с ней разговаривать вот уже два года, но ничего путного не получается. Ведь как это выглядит: ты ушел и начал новую жизнь, в которой нам нет места. Теперь ты строишь свою жизнь там, а она — здесь. Ты должен и сам все понимать.
Тэлли промолчал, потому что не знал, как реагировать на ее слова. Каждый день с тех пор, как он перебрался в Бристо-Камино, он говорил себе, что попросит их приехать, но что-то ему мешало. Он знал, что эти два года Джейн его ждала, и подумал, что, если позовет ее прямо сейчас, она не откажется. Но он промолчал, уставившись на неподвижные ряды деревьев.
Наконец Джейн надоело молчать.
— Меня такое положение вещей не устраивает. Вы с Мэнди не единственные, кому нужно устраивать свою жизнь.
— Я понимаю.
— А я не прошу тебя понимать. Мне все равно, понимаешь ты или нет.
Ее голос прозвучал резко и обиженно, а потом оба замолчали. Тэлли вспомнил, какой она была в тот день, когда они поженились: на фоне белого свадебного платья ее кожа казалась золотистой.
Наконец Джейн нарушила молчание, и он уловил в ее голосе смирение. Сегодня, как и вчера, она не услышит от мужа ничего нового, он ничего ей не предложит. Тэлли почувствовал смущение и вину.