— ‘И лампа не горит.
И врут календари.
И если ты давно хотела что-то мне сказать, то говори.
Любой обманчив звук.
Страшнее тишина.
Когда в самый разгар веселья падает из рук бокал вина…’ — в зале тихо. Меня слушают все. И даже кто-то, в частности, Княжна Ирина и Княжна Мэри, но не они одни, даже неспешно двигаются в такт звучащей музыки. Ведь звучат уже не только гитара и мой голос, но подключился уже и оркестр со скрипками, свирелями и ударными. Даже самому нравилось…
Эх! Всё-таки, никакая студийная работа никогда не сравнится с живым выступлением. Никогда и никак. Нет в студии того эмоционального отклика и накала страсти, которые одолевают перед настоящей, живой публикой! Особенно, когда публика благодарна…
Я спел «Романс» Сплина. И меня слушали! Зимний — это не стадион. Здесь нет десятков тысяч человек. Здесь только сотни. Причём, не тысяч. Но, всё равно: для меня это был совсем новый, волнующий опыт. Ведь, где я пел до сих пор? Перед одной женщиной в запертом кабинете? Перед тремя десятками человек в особняке Алексея Константиновича? В полном обдолбанных и пьяных рокеров прокуренном рок-баре? Перед сотнями я ещё не пел…
Я спел «Романс» Сплина, как смог точно. Изменил только одно слово: «кабинет» стал не «чёрным», а «белым». С одной стороны, сознательно — с намёком. С другой… ну, у каждого свои комплексы в течение жизни появляются.
— … «Привет!»
Мы будем счастливы теперь и навсегда.
«Привет!»
Мы будем счастливы теперь и навсегда… — отзвучали последние слова и последние аккорды. Музыка затихла. Зал молчал секунд десять. Моё сердце даже успело упасть вниз, на уровень живота (не буквально, хоть я уже и могу проделать подобный фокус… теоретически) и заледенеть там в холоде солнечного сплетения. А потом… раздались первые одинокие хлопки. Хлопал Император.
Дальше зал взорвался аплодисментами.
Я встал со стула, раскланялся, поднял стойку так, чтобы микрофон оказался на уровне моих губ и обратился к залу.
— Спасибо, — сказал я им искренне. — Спасибо. Мне очень приятна ваша поддержка. Всё же, я первый раз выступаю в живую перед большой аудиторией. И сразу перед такой взыскательной… Можно сказать, что это дебют… Спасибо, — улыбнулся я. — Следующая песня… можно не только слушать, но и танцевать. Я объявляю Белый Танец! Дамы приглашают кавалеров, — и кивнул дирижёру. Тот взмахнул своей палочкой и вслед за моей гитарой, пианист коснулся клавиш большого концертного фортепьяно. Партия у него была не сложная. Ему хватило пяти минут и одного моего показа, чтобы её усвоить. Ну, а что вы хотели? Эстрадная песня — это вам не какая-нибудь симфония. Она состоит из не самых сложных частей.
— ‘Как упоительны в России вечера,
Любовь, шампанское, закаты, переулки,
Ах, лето красное, забавы и прогулки,
Как упоительны в России вечера…’ — зазвучал мой голос, сразу же, с первых нот набирая силу и страсть. Я даже глаза закрыл, чтобы больше вложиться в пение. Всё ж, песня была достойна этого.
Я пел самую известную и знаменитую песню «Белого орла». Пусть, группа, в своё время, была достаточно скандальна, но песня от этого хуже не стала.
Так что, я пел. И опять, изменил всего одно слово: в этом мире не было Шуберта. Точнее, может он сам и был, но его музыка не стала знаменитой. И упоминать его было бы странно. Зато был Шубин. Александр Ефимович. Который написал несколько пользующихся до сих пор популярностью вальсов, один из которых даже сегодня уже чуть ранее звучал. Так что, упоминание его фамилии было вполне к месту.
Так что, я пел. И сам кайфовал от того, что пою. От того, как я пою. От того, как слушается меня голос. От того, как качественно и слаженно подхватывают меня оркестранты… Это было по-настоящему незабываемо! Повторюсь — это был кайф! Сильнее, чем от водки и наркотиков. Я уверен в этом, хоть к последнему, никогда в своих жизнях не прикасался… Я пел. И плевать мне было на все Ранги, все «программы» и интриги. Я пел!
Глава 12
Я пел! И меня слушали! Я, наверное, не смогу описать это ощущение. Когда у тебя вибрирует всё внутри. Когда ты каждым участком своей кожи, каждой клеточкой тела чувствуешь направленное на тебя внимание. Когда оно «надувает» тебя, как воздушный шарик гелием, наполняет, как кувшин вином… И ты впитываешь это внимание, как иссушенный пустынный песок льющуюся на него воду. Впитываешь и хочешь ещё! Ещё и ещё! Ты чувствуешь себя сильнее и сильнее. Ты чувствуешь себя всемогущим! Способным свернуть горы… Тебе хочется петь ещё.