А прямо под ними вдоль стен стоят кресла для ожидающих.
Так эти самые ожидающие, нимало не стесняясь, спокойно и по-хозяйски вытаскивали вилки конвекторов из этих розеток, чтобы вставить в них зарядки собственных телефонов! И, пока этих «хитрых» ожидающих было один-два, всё было в порядке — температура держалась комнатная. Но, когда прибыло ещё пара поездов дальнего следования, ожидающих сильно прибавилось, зал заполнился, и… конвекторы оказались выключены вообще все! Не удивительно, что похолодало. Удивительно, как вода в бутылках замерзать не начала!
Забавный казус. Из разряда тех, которые очень любил подмечать незабвенный Задорнов, земля ему пухом. Я даже от своих мыслей отвлёкся, пока пытался загадку разгадать. И заметно повеселел, когда разгадал. Люблю такие забавные казусы! Мелочь — а настроение поднимает.
Но, слава Писателю, и досидели спокойно, не оледенев, и на нужный поезд не опоздали, и в вагоне своем разместились, как положено в одной «секции» плацкарта, а не как в прошлый раз — на четырёх боковых полках возле туалета.
Так что, вещи разложили, бельё новое заправили и спа-а-ать.
— И что это, блядь, такое было⁈ — не выдержала всегда вежливая и безупречная Алина, вышедшая из своей спальни в «общую» гостиную. Что ж, я прекрасно её понимаю — когда умираешь от сожжения в собственной постели, ещё не так матюкаться начнёшь! Даже, если раньше вообще никогда не матерился. — Кто это такой?
— Хавьер Осирио, — со вздохом ответил я честно. Да — я узнал этого пылающего мужика. Лицо его, несмотря на покрывавшее всё тело пламя, всё равно оставалось достаточно чётким и узнаваемым, хоть человеческим уже и не являлось. А у меня было много времени, чтобы подумать и-таки вспомнить, где же я это лицо раньше видеть мог. И, когда умудрился ему «дорогу перейти».
— Испанец? — удивилась Алина.
— Южно-американец, — поправил её немного я. — Из их посольства в Петрограде.
— Стесняюсь спросить, им-то ты когда успел ноги оттоптать? — уперла руки в бока она.
— На балу, скорее всего, — рассеяно пожал плечами я.
— «Народная воля», Маверик и прочие наёмники, теперь ЮАИ… есть вообще в этом мире ещё люди, которые не жаждут тебя убить?
— Ты? — предложил вариант я.
— Кроме меня, — отмахнулась она. — Да и то, в себе я уже не уверена. После вчерашнего, мне тебя собственными руками придушить хочется, — даже протянула руки вперёд, словно бы действительно уже хотела подержать моё горло совсем неласковым хватом. Вряд ли бы это действительно смогло мне чем-то навредить, но выглядело угрожающе.
— Это риторический вопрос? — уточнил я.
— Естественно, — тяжело вздохнула девушка, после чего провела ладонями по лицу, с силой потерев глаза. Когда руки опустила, то это была уже прежняя спокойная, уверенная и собранная Алина. Вспышка закончилась. — Так, кто он, этот Хавьер Осирио? — уже вполне по-деловому уточнила у меня она.
— Гранд Огня, — честно ответил ей я. Она выслушала, несколько секунд помолчала, обдумывая сказанное, потом взяла телефон и начала в нём что-то искать.
— Что ты делаешь? — заинтересовался я.
— Ищу частного учителя по арфе, — сказала девушка, не прерывая своего занятия.
— Эм… не уловил связи, прости, — расширил глаза я.
— Собираюсь к скрипке добавить ещё занятия арфой — ведь мы же, как я понимаю, очень надолго теперь в «петле» застряли? Если тот, кто желает тебя убить, даже не Витязь или Пестун, а целый Гранд. Сколько ты его «превозмогать» будешь? — с ожиданием и легкой иронией посмотрела на меня она.
— Может, не стоит пока распаляться? Одновременно два музыкальных инструмента осваивать значительно тяжелее психологически. Можно ведь быть последовательной? Сначала одно, потом, по достижении каких-то крепких, удовлетворительных базовых результатов, другое? — предложил я.
— То есть, с тем, что мы здесь надолго, ты не споришь? — изогнула бровь она.
— Глупо спорить с очевидным, — тяжело вздохнул я.
— Что ж, я подумаю, — опустила она пока телефон на тумбочку рядом с дверью. — Но здесь ты больше не ночуешь! — заявила она. И в это заявление всё-таки прорвались все прежние недовольство и раздражение. И я, пожалуй, её вполне понимаю в этом — умирать очень противно! Каким бы «легким» не был способ умирания. А сожжение заживо — далеко не самый легкий из возможных.
— Конечно, Алин, не волнуйся, — мягко улыбнулся я. — Я бы и вчера не стал, если бы знал, что это тебя затронет. Я совершенно не желаю причинять тебе боль.