В это время ее нежная рука стала осторожно массировать его бедро. Ладонь Эмили слегка подрагивала. Судя по тому, с какой робостью двигаются ее руки, она мало что знает о мужчинах, и, представив, как она могла бы ласкать его ночью, Манфредо едва не застонал от вожделения.
К черту! — подумал он. Я не могу больше сдерживать желание обладать ею. Мы должны пожениться, и как можно скорее. А теперь, когда Эмили стала полноправной наследницей огромного состояния, наш брак будет считаться вполне равноправным. До сего дня я являлся потенциальной добычей целого сонма охотниц за моими деньгами и титулом. Но Эмили… Она совершенно на них не похожа. Она обладает всеми достоинствами, которые я ценю в женщинах, она работяща и заботлива, а то, как она выхаживала больного и практически выжившего из ума отца, достойно всяческого восхищения. К тому же эта женщина больше всего на свете хочет иметь детей.
Дети… Манфредо передернуло при воспоминании о пережитом кошмаре. К сожалению, от первой жены герцогу не суждено было получить ребенка. Мрачные мысли мгновенно отступили, когда рука Эмили покойно легла на тяжело вздымавшуюся грудь Манфредо.
— Он мог сломать ребра, — объясняла она окружившим их прохожим. — Видите, как ему трудно дышать?
Чувствуя себя обманщиком, Манфредо, тем не менее, продолжал притворяться. Ему и впрямь было не по себе, но отнюдь не от полученных при падении ссадин.
Манфредо, как и его отец, согласно существовавшей между семьями договоренности должен был жениться на ком-то из клана ди Мафаи. Ему исполнилось двадцать пять, и он сходил с ума по Карле Фредерике — дальней родственнице Эдоардо ди Мафаи, которая не так давно развелась с мужем и имела в прошлом немало сексуальных похождений, которые до поры до времени тщательно скрывались от Манфредо.
Темпераментная брюнетка тридцати лет, она делала все возможное, дабы окрутить неопытного юнца, каким был в те далекие времена герцог Манфредо. Прожив в браке почти три года, Карла Фредерика трагически умерла, нося под сердцем ребенка.
Манфредо панически боялся, что дотошные журналисты раскопают подробности кончины его жены. Если правда выплывет наружу, незапятнанное на протяжении веков имя д'Ареззо попросту смешают с грязью.
Но Эмили помогала ему избавляться от неприятных воспоминаний. Ее нежность и преданность были необходимы Манфредо как воздух. Сквозь мрачный туман, окутывавший прошлое, пробился слабый лучик надежды, и герцог впервые за последние четыре года поверил в то, что его ждет некое подобие семейного счастья.
А что подумает она? Манфредо попытался представить себя на месте Эмили. Кто знает, как отреагирует она на мои внезапные ухаживания? Однако она тоже проявляет ко мне нескрываемый интерес, а значит, секс с ней будет фантастическим. В любви Эмили будет не менее страстна, чем я сам, — это проскальзывает в каждом взгляде, в каждом жесте этой потрясающей женщины. Я могу сделать ее счастливой. И я сделаю это!
Манфредо решил помогать ей во всем, начиная со вступления в венецианский высший свет и заканчивая общением с прессой.
— Он до сих пор без сознания! — послышался взволнованный голос Эмили. — Наверное, стоит послать за врачом.
— Он уехал по вызову на ферму, — последовал чей-то ответ. — Можно сбегать за фельдшером.
Манфредо едва удалось подавить улыбку. Пожалуй, лучше я поправлюсь сам, подумал он, не дожидаясь экспериментов местного эскулапа. Медленно приподняв веки, он увидел бледное озабоченное лицо Эмили.
— Вы очнулись!
Манфредо захотелось стиснуть ее в объятиях, попросить прощения за притворство и заверить, что ничего страшного не произошло.
— Перед глазами все немного плывет, — прошептал он.
И это было правдой.
5
Они вернулись в офис нотариуса. За стеной громоподобно гремел голос Томаса, который решил устроить нагоняй секретарше.
— Прошу прощения, — извинялся Манфредо, подойдя к Эмили настолько близко, насколько, по его мнению, позволяли приличия.
Ветер, врываясь в окно, трепал ее черные кудри, наполняя атмосферу тесного офиса таинственным ароматом.
— Я пытался поймать того репортера, но…
— А чего он хотел? — наивно спросила Эмили, заправляя за ухо непокорную прядь. — И откуда узнал, что вы будете на приеме у нотариуса?
— Судя по тому, что происходит в соседней комнате, это секретарша Робинсона выдала нас с головой. Думаю, она успела созвониться с местными репортерами и передать информацию, как только увидела, с кем у босса назначена встреча в одиннадцать утра.
— И вся эта возня только из-за того, что вы — герцог? — недоверчиво поинтересовалась Эмили.
Манфредо усмехнулся.
— Ужасно, не так ли? Возможно, она умудрилась подслушать всю вашу историю от начала до конца. А когда вам стало плохо и ее попросили принести стакан воды, репортер получил прекрасную возможность запечатлеть нас в двусмысленной позе.
Эмили густо покраснела, а Манфредо все это время задавался одним-единственным вопросом: как поскорее остаться с ней наедине и приступить к серьезному разговору. Стоило ему подумать, что теперь, когда у Эмили появились деньги, ее начнут обхаживать меркантильные самцы, в числе которых могут оказаться и женатые — вроде его брата, и Манфредо бросало в дрожь.
— Вы хорошо себя чувствуете? — забеспокоилась Эмили, тронув его за руку.
Он попытался придать своему лицу беззаботное выражение.
— Нормально.
Манфредо уже знал, на что способен Сальваторе, и не сомневался, что, узнав о планах насчет Эмили, этот негодяй постарается сделать все возможное, чтобы досадить старшему брату и превратить его жизнь в сущий ад.
— По-моему, нам не помешало бы немного подкрепиться, — предложила Эмили.
Подкрепиться? Да Сальваторе проглотит тебя в два счета, если я сейчас же не приму меры! — подумал в ужасе Манфредо. И тут его осенило.
— Томас, нам надо поговорить! — решительно начал он, врываясь в кабинет Робинсона. — И, естественно, наедине! — грозно добавил он, смерив продажную секретаршу не сулящим ничего хорошего взглядом. — Я хочу, чтобы Эмили немедленно покинула эту страну. Сегодняшний инцидент даст пищу для сплетен. Эту фотографию прокомментируют… — он запнулся, подыскивая нужные слова, — как интимную сцену.
Эмили чуть не задохнулась от возмущения.
— Как что?!
— Судите сами: вы лежите на диване, я над вами наклонился, как будто мы вот-вот поцелуемся…
— Но это неправда!
— Конечно, неправда. Но это знаем лишь вы да я, а народ, взглянув на фото, подумает Бог весть что. Вы станете персоной номер один. К вам будут проявлять повышенный интерес. Ваша жизнь превратится в ад. Начнется настоящая травля: вас будут выслеживать, караулить, фотографировать, просить интервью…
— Им станет неинтересно, когда я расскажу все, как есть.
Глупенькая, умилился ее наивности Манфредо. Ты не понимаешь, во что вляпалась, и думаешь, что все вокруг такие же честные, как ты сама.
— Хорошо, — вновь заговорил он, пытаясь придать своему голосу убедительность. — Расскажите им, как упали в обморок, потому что внезапно узнали, что ваша мать оказалась аристократкой родом из Венеции. Как выяснилось, что вы наследница состояния, притом одного из самых крупных в Италии. Как, по-вашему, что напишут про вас газеты? «Графиня не годится даже в санитарки» — это о вашем неудачном трудоустройстве в приют для престарелых. Или: «Наследница итальянского Крёза одевается в секонд хэнде», сопровождаемое подробным описанием вашего гардероба. Люди обожают сказки про Золушек. Пока газетчики не выжмут из вашей истории все до последней капли, они не успокоятся, а ваша жизнь станет невыносимой!
— Понятно, — прошептала Эмили побелевшими губами. — А если я уеду в другое графство? Тогда весь этот шум вокруг меня уляжется?
Манфредо снисходительно улыбнулся детской наивности этой ранимой души.
Эмили просто необходима моя защита. Только так я смогу завоевать ее сердце и уговорить выйти за меня замуж.