– Это тебе только кажется, – усмехнулась Юрате, прикуривая сигару. – Но вообще, конечно, прекрасные у Ловцов из Лейна проблемы. Как справиться с невыносимым счастьем, не прекращая его испытывать. Нет слов.
– Ну, положим, не у всех такие проблемы. Мы же разные, – напомнил ей Самуил. – Только и общего, что все странные. Но каждый по-своему. Лично я до сих пор не встречал хотя бы двоих похожих друг на друга Ловцов.
Юрате кивнула, протянула ему сигару, спросила:
– В «Исландию» Миша тебя привёл?
– Ага. Сам привёл и мне же сказал спасибо. За то, что это оказалось легко.
– Так ещё бы. Миша как раз бесился, что не может водить туда толпы друзей и знакомых. Даже меня всего два раза удалось провести.
– Всё-таки, – вздохнул Самуил, – удивительно, что ты по собственному желанию не ходишь туда-сюда.
– Удивительно не это. А что я иногда там бываю. И вообще хоть где-то да есть. И теперь уже прочно. Надёжно и основательно. Не мерещусь сама себе. Спасибо тебе за это.
– Именно мне?!
– А кому же. Мощная штука ваш правдивый язык! С тех пор, как ты год назад здесь, на этом же месте сказал, что я есть во всех вариантах будущего, много чего интересного успело произойти. А с остальным как-нибудь разберёмся. Жизнь – вечная. Время есть.
– Я рад, – улыбнулся ей Самуил. – Если что, за тебя я бы умер, ни о чём не жалея, и сразу же снова родился адрэле из Лейна, чтобы было кому ещё раз за тебя умереть. Но, справедливости ради, мне тогда было очень легко говорить. Знаешь, что это значит?
– Знаю. Что ты – лось здоровенный. Оглоблей не перешибёшь. И что я тебя обожаю.
– Вообще, я имел в виду, что и без моих слов всё отлично сложилось бы. Но твоя трактовка мне нравится больше. Пожалуйста, обожай!
Юрате укоризненно покачала головой, улыбнулась, задумалась. Наконец сказала:
– Ты знаешь что? Сперва поживи подольше. Не спеши умирать.
– Ну, вообще, я так и планировал. Если уж повезло родиться Ловцом из Лейна, глупо такое на середине бросать.
– Хорошо. А потом родись в Тёнси. По идее должно получиться. С учётом того, какие страшные тысячи их сигар ты в этой жизни скурил!
– Получится, не сомневайся. У меня в ту жизнь, можно сказать, уже лежит приглашение. Как на праздничный бал.
– Вот и отлично, – заключила Юрате. – Через пару тысячелетий я тебя там найду. И вот тогда у нас с тобой всё получится. Для таких как я ничего нет лучше, чем крутить романы с весёлыми духами, точно тебе говорю.
Самуил (Шала Хан) закрыл лицо руками и долго молчал. Думал: хорошо, что я так сильно устал. И всё ещё сонный. И до сих пор чуть-чуть дерево. А то бы сейчас, чего доброго, зарыдал. Наконец сказал:
– Умеешь ты назначать свидания.
– Умею, – согласилась Юрате. – Я ещё и в ежедневник обязательно запишу.
• Что мы знаем о деревьях?
Что они могут жить одновременно в двух (или больше, если сами так захотят) разных мирах.
Пока мы читаем (и пишем) фантастику о чудесных параллельных реальностях, их обитатели живут рядом с нами. Их на этой планете, слава богу, всё ещё больше, чем нас.
• Что мы знаем о деревьях?
Что они не просто «тоже разумны», не «почти как люди», а круче. У старых деревьев сознание более развито, чем у среднего человека. И чем у не среднего. Вообще никакого сравнения нет.
• Что мы знаем о деревьях?
Что люди обращаются с ними даже хуже, чем с собой и друг с другом (куда, казалось бы, хуже, но всегда есть куда). Каждый раз, когда человек рубит дерево, он разрушает ещё один мост между собой и чудом. Чем меньше таких мостов, тем сильнее становится ад.
Ад – это (в том числе) жизнь без возможности чуда. Угадайте, что тут у нас.
Лейн, весна второго года Этера
– Её первое слово было «прости», – сказала Сарелика Та Митори. И улыбнулась так растерянно и беспомощно, словно ей не девять с хвостиком сотен, а одиннадцать лет.
– И как, простила? – спросил Ший Корай Аранах.
– Так давным-давно. В ту же ночь, когда она у меня появилась. А как могло быть иначе? Это не та проблема, которую нам с Там Кином надо срочно решать.
– Но какую-то надо? Кофе – дело хорошее. Однако вряд ли ты только ради него меня позвала.
– Мне не нравится имя.
– Ого! У девчонки уже появилось имя?
– Не знаю. Наверное, да. Она била себя в грудь кулачком и вопила: «блясаши», «блаваши». У всех детей поначалу с произношением просто беда. Но я всё равно поняла. Девчонка считает, что её зовут Бла Саваши. И я, с одной стороны, понимаю Там Кина. Это имя – его добыча. Все забывают имена, которыми нас называют в потусторонних мирах. А Там Кин запомнил. Ему было важно. Он… она это имя из своей прошлой жизни сюда сквозь смерть принесла.