– Да, – согласился Миша. – С самыми интересными штуками вечно так.
– Ну вот. Когда я увидел, что ты исчезаешь, временно изменил твою объективную стабильность до совместимой с данным пространством, как сделал бы на границе, если бы ты пришёл к нам во сне. Прости, что без разрешения, но я подумал, тебе самому обидно вот так внезапно исчезнуть, толком не поговорив.
– Да не то слово! Знал бы, что ты можешь помочь мне здесь задержаться, сам бы заранее попросил. Слушай, а как эту стабильность подкручивать? Можешь меня научить?
– Не могу. Для этого надо быть эль-ютоканцем. Тогда просто видишь, что и как надо делать. А тому, кто не видит, ничего и не объяснишь.
– Жалко. Мне тут сильно времени не хватает. Обычно час-полтора, и привет. Пару раз за работой аж на целых три часа задержался, но оно как-то само получилось, по заказу этот рекорд не могу повторить. Ладно, сейчас-то я здесь! И спасибо. А это надолго?
– Точно не знаю, – признался Лийс. – До сих пор я в пространствах такого типа с другими людьми не работал. Я вообще не уверен, что пространства, подобные этому, есть! Но по идее, не должно быть проблем. Пока я рядом, твоя объективная стабильность должна оставаться в заданных мной параметрах. Ну, я на это надеюсь. А как получится – поглядим.
– Тогда такое предложение. Я сейчас отмою руки и пойдём погуляем. Ты согласен? Было бы хорошо! Давно мечтаю пройтись тут спокойно, без спешки. Заодно отведу тебя в лучший на свете бар.
– Только мой руки подольше, пожалуйста, – серьёзно ответил Лийс. – Моё желание ещё раз увидеть картины не уменьшилось от того, что ты разрешил их забрать.
– Это лучшая в мире кофейня, – сказал Лийсу Миша, погладив закрытую дверь. – Хозяин гениальный бариста, я его обожаю. Причём он тут иногда появляется, вот тебе и «никаких изменений». Жалко, прямо сейчас его нет. А через дорогу пекарня. Я у них часто булки таскаю. И сейчас утащу.
– Это здание мэрии, – сказал Лийсу Миша, указывая на разноцветный, больше похожий на гигантскую авангардную скульптуру дом. – Я не застал те времена, когда её строили. Но друзья рассказывали, что эскизы заказали нескольким художественным школам, выбрали из каждого по фрагменту и поручили архитекторам придумать, как их соединить. Идея так всем понравилась, что потом по детским рисункам целый спальный район построили. Ты там бывал? Ой, сходи как-нибудь обязательно! Не могу гарантировать, что понравится, но будет зашибись интересно. Ты же не по какому-то одному, а по многим современным искусствам специалист. Район называется Новый, карты города есть почти в каждой кофейне. Далековато, но ты-то здесь можешь находиться подолгу, в отличие от меня.
– Это, – сказал Лийсу Миша, – наш Бернардинский сад. Справа Тутовая аллея, слева Платановая. А почему ты не удивляешься? Ай, ну да, ты же нашу географию, наверное, плохо знаешь. Вильнюс, который сбылся, вообще-то северный город. Что говоришь? А, бывал там зимой? Ну, значит, про климат всё понял. А здесь холодных зим больше нет… то есть, не было. Не могло бы быть. Я не знаю, как об этом несбывшемся городе грамматически правильно говорить. Ладно, я хотел не о том, а о платанах с тутовником. Друзья рассказали, что зимы стали мягкими из-за них. Лет сто назад учёные узнали о том, какую власть над миром имеют деревья. Даже одно старое дерево способно на многое. А целая роща южных деревьев вполне может климат в городе изменить. И они рискнули поставить эксперимент. Посадили здесь платаны с тутовником. Молодые, но всё-таки не юные саженцы. С невероятными предосторожностями их с юга перевезли. Первые несколько зим при деревьях неотлучно дежурили ведьмы с какими-то хитрыми отопительными приборами. Чтобы всё сразу – и согреть, и уговорить. А лет через десять климат в городе стал ощутимо меняться. Морозов, говорят, с тех пор практически не было. Ну может, раз в год пару дней. Когда я здесь жил, платанов в городе было больше, чем лип и клёнов. И даже чем диких слив. А тутовник только здесь, в Бернардинском. Ну и, конечно, во дворах попадается, там, где кто-то из жильцов посадил.
– Это, – сказал Лийсу Миша, – самая главная в городе лавка. Как минимум для меня. Здесь продаются кисти холсты и краски. То есть, больше не продаются, можно брать просто так. Ты не против, если я там немного пороюсь? Когда ещё будет время спокойно выбрать, а не хватать, что близко лежит.