Я совершенно не представляла, что делать в таких ситуациях. Ну, а трещина… Трещина упорно не хотела подсказать идею.
Он молчал, и даже если бы заговорил — ни к чему хорошему это не привело. Можно попробовать решить эту задачу, как обычную психолого-педагогическую ситуацию. Можно, конечно. Только вот ни в одной предлагаемой ситуации мне не попадалось таких умопомрачительных условий. Я прикрыла глаза: трещина была и по эту сторону век.
Вина. Вопреки всему, он уверяет себя, что виновен в смерти Новак, хотя это не правда. «Это возможно не правда», — исправила я себя. Ведь может быть, что Икари-кун — фантастически невезучий и сильный проводник, и он ненароком применил что-то из тяжелого арсенала на Кэт.
Горечь. Он болен, он приехал на призыв присоединиться к делу матери — и убил сначала одного ребенка, а потом и второго — уже пытаясь помочь.
Я могу копаться в чужой боли долго. Иногда — слишком долго, так долго, что давно уже пора открыть глаза на несколько простых вещей.
Первое: Кэт умерла по вине Ангела — что бы там ни сделал Икари-кун, ему пришлось вторгаться в личность ученицы не просто так.
Второе: в лицее есть неидентифицированный Ангел, который ведет себя по-человечески. Я вспомнила слова Акаги. Вспомнила ее страх. Вспомнила свой страх. Да, мне тоже немного страшно. Не потому что «Я умру», а потому что «я даже не представляю, как так может быть».
Третье: завтра на уроках всем учителям прикажут усиливать эмпатический аспект, вводить много этически проблемных ситуаций, заострять изложение. И, как всегда: «словесники, вам нужно превзойти себя». Так уже было — пускай не совсем так, — и я помню лицо замдиректора, и не хочу его видеть вновь.
Висок трескался от боли. EVA не хотела думать о беде Икари-куна — маленького человечка, съежившегося у стены.
К сожалению, мне было интересно.
Майя жила над своим кабинетом.
Собственно, это краткое описание жизни медсестры Майи Ибуки.
Наверное, это удобно: по опускающейся лестнице попадать к себе на работу. Наверное. Ученики называют ее «Птичкой». Ее любят и дразнят. К ней приходят и в красках описывают выуженные из интернета симптомы гонореи, а она краснеет. Ей подбрасывают валентинки под двери кабинета — а она снова краснеет.
В голове затухал писк звонка-вызова, в ноздрях кололся запах медкабинета, а я тасовала колоду памяти. Слайд, тонированный сепией боли. Еще один. Еще. Портрет в профиль — сквозь муар обезболивающего. Группа. Портрет-репортаж, тонкая кисть Майи на моем запястье.
На редком снимке медсестра Ибуки обходилась без смущенного румянца.
— Рей, это ты? — спросили из люка под потолком. — Поднимешься?
Наверху было захламлено и уютно. А еще здесь не пахло лекарствами.
— Привет.
Она сидела за столом перед экраном компьютера. Свет небольшой настольной лампы отозвался уколом в голове, усилия при подъеме по крутой лестнице — нытьем в суставах, но в целом все было в порядке.
Достаточно, чтобы увидеть главное.
В окне выполняемого процесса красивыми облачками взрывались удаляемые файлы.
…Она собирала это примерно полтора года.
Статистика подростковых абортов — с точностью до населенного пункта. («Видишь, Рей? Там, где появлялся Ангел, молодые люди не хотят детей. Вообще, понимаешь?» — сокрушалась она, делая мне укол).
Полная копия «Малого хирургического атласа» в высоком разрешении. Его сканировал фанатик своего дела. («Знаешь, я придумала та-акой раздаточный материал!»).
Подборка о вреде курения. ООНовская статистика, кажется. Кажется, это ей достали в обход комитетов. Кажется, я даже помню, как она хвасталась ею, и что в кабинете пахло тогда пролитым нашатырем, а за окном цвело что-то розовое.
Материалы спецкурса по валеологии для третьего класса сейчас стирались с жесткого диска.
Shift+Delete.
— Садись, — сказала Майя и улыбнулась. Улыбка получилась тусклая, растерянная. Мертвая.
Я сняла со стула короткий халатик и повесила его на спинку. Под халатиком нашлась коробочка от столовских бутербродов. «Тема три, — вспомнила я, садясь. — „Быстрое питание: слово о пользе, слово о вреде“. Майя дивно убедительно все расписала».
Иногда хочется, чтобы опухоль что-то сделала с моей памятью.
— Болит голова? Поставить укол?
Я покачала головой: сказать хоть что-то не получалось. За спиной сидящей в вполоборота ко мне Майи стирались ее надежды на скромное учительство.