— Здравствуй, Гийом. — Послышался скрипучий голос маршала. — Как твои дела?
Коннетабль, оправившись от первого потрясения, обошел кругом человека-гору, и, опасливо оглядываясь, остановился перед Бродериком.
— Это твой новый телохранитель? — Коннетабль кивнул на замершего за спиной гиганта. — Уступи, а? Знаешь, сколько у меня врагов? Так и рыщут, снуют вокруг, завидуют. Ты-то известный воин, тебе некого бояться, любой знает, что связываться с тобой не стоит — только горе выйдет из дурных замыслов! А меня каждый второй в Мериде желает в могилу свести! Уступи, Лан?
Сзади послышался сдавленный смешок, а маршал, внезапно открыв глаза, вперился расширившимися в темноте помещения зрачками в круглое лицо герцога и отчетливо, почти по слогам, произнес:
— Это мой сын. Уступить тебе его?
— Сын?! Всемогущий! Я же не знал! Прости меня, Лан, я же не знал! Но… разве у тебя есть дети? Ведь, помнится, лет двадцать назад ты похоронил своего младшего? Жиля?
— Хорст рожден вне брака.
— Баста-а-а-рд, — понимающе протянул коннетабль.
— Оставим это. Знаешь, Гийом, зачем я приехал?
— Откуда же? Может что-то с обозом? Мука гнилая? Так я разберусь! Я их всех перевешаю! Я из них все кишки повытаскиваю!
— Не сомневаюсь, — Бродерик встал на ноги и подтолкнул своей костлявой ладошкой коннетабля к освободившемуся стулу. — Посиди, послушай.
Маршал медленно пошел по залу, приволакивая левую ногу, и от этого ритмичного шороха коннетаблю стало совсем плохо.
— Сегодня утром, — медленно заговорил Бродерик, — я доложил королю о победе над Самозванцем. Да, Гийом, я опять победил. Король, узнав об этом, приказал готовить Великий Поход для освобождения наших юго-восточных провинций. Помнишь, лет восемьдесят назад короли Арлора и Тауба оттяпали их у нас? Хотя нет, откуда тебе помнить? Впрочем, это неважно, дело не в твоей памяти, но вот задам я тебе вопрос: что нужно, чтобы я вернул короне эти провинции?
— Войско? — Высказал свое предположение Борне.
— Нет, коннетабль. Неверно, но направление мысли правильное. Для этого нужно очень большое войско. Понимаешь разницу?
— Да! Но на юго-востоке нам негде создать опорные пункты снабжения — там степь.
— Ты хороший коннетабль, если сразу думаешь о деле. Мы с Его Величеством решили не разводить долгую компанию с организацией снабжения. Наше войско будет конным. Всё — поголовно.
— Конным? — На холеном лице Борне застыл ужас и даже его аккуратно подстриженная борода, казалось, встала дыбом.
— Конным, — подтвердил свои слова маршал. — Для быстроты. Разумеется, то, что мы с тобой сейчас обсуждаем, не должно пока уходить дальше этих стен. Людей я наберу сам, а вот лошадьми придется заняться тебе. Мне нужно около двадцати пяти тысяч голов. Как только слухи о разгроме Самозванца дойдут до Арлора и Тауба, я обрушусь на них. У тебя срок — две недели. Начиная с сегодняшнего дня. В конце этого срока под каждым из моих воинов должно быть по две лошади. Всё понятно?
Коннетабль побледнел и стал похож на привидение, что, говорят, по ночам частенько бродило по переходам его дворца. Он вскочил на ноги, и, подбежав к Бродерику, схватил старика за плечи, развернул его к себе и взволнованно затараторил, брызжа слюной герцогу в лицо:
— Нет! Я не успею за две недели! Мне придется собирать скотину по всей стране и за её пределами! Гнать табуны к лагерю! Я никак не успею за две недели!
— Хорст? — Не оборачиваясь, не то спросил, не то позвал Бродерик.
Чудовищная сила оторвала коннетабля от маршала, перенесла по воздуху, и он вновь оказался на жестком сиденье стула.
— Мне донесли, что большая часть необходимого мне поголовья уже находится в прилегающих к Мериду областях. Больше двадцати тысяч голов. Купи этих. Остальных я заберу у де Лэя. Две недели, — повторил герцог Лан. — Иначе Хильдерик будет очень недоволен. Да!
— Лан! Я знаю, о каких лошадях ты говоришь! Их скупил Гровель. Мерзкий купчишка! Он как будто знал все заранее! Перекупать табуны у него сейчас? Когда он поднял цены так высоко, куда даже птицы не залетают? Казначей этого не позволит. Ты знаешь де Брина, он, скорее, съест свои счеты и абаки, чем разрешит такую сделку!
— Меня это не волнует, — холодно сказал маршал. — О чем ты думал, когда продавал коней этому самому… а-а-а? — Он повернулся к Хорсту, словно ища подсказки.
— Гровелю, отец, — подсказал Хорст.
— Верно, Хорст. Ты, Гийом, радовался высокой цене и рассчитывал на пополнение своей мошны, вольно распоряжаясь имуществом короля. За всё надо платить, мой друг. За всё.