* * *
Оттиск научной статьи
Дарит мне друг без оглядки —
Плотные числа свои
В определенном порядке.
Формул — двенадцать страниц,
Дальше — нормальная фраза.
Снова цифирь без границ —
Лишь для особого глаза.
Для МГУ и МЭИ
С их восприятием чутким…
Может, и в строчки мои
Смотрит он с этим же чувством.
ВНЕШНОСТЬ
или
Стихи о том, как меня посещали
в Центральной клинической больнице
мои знаменитые друзья
Когда являлся Френкель Ян,
Блестя роскошными усами,
То персонал был чуть не пьян,
И все едва не пели сами.
Когда врывался Эдуард
(Я разумею — Колмановский),
Совсем отсутствовал азарт,—
Не ведали, кто он таковский.
Но посетил меня Расул —
Переполох был в должной мере.
Врач внес в палату лишний стул
И скромно сам стоял у двери.
Печатал Старостин Андрей
Шаг по мерцающему полу —
В него вперялись от дверей
Неравнодушные к футболу.
Когда ж забрел ко мне Булат,
То те, кому внушал он нежность,
Пока плутал он вдоль палат —
Не знали. Вот что значит внешность!
* * *
С обывательской точки зрения,
Принимаемой без оглядки,
И выводится нечто среднее,
То, с которого взятки гладки.
Перемешано, перемолото
И зерно, и его полова.
Дорожает на рынке золото.
Обесценивается слово.
* * *
Он стоит отрешенно и прямо,
Очевидно, всерьез удручен.
Он сегодня не принял ни грамма,
И мучительно щурится он.
Невысокое талое небо
Опрокинуто в каждом зрачке.
И, по правде, ужасно нелепа
Эта палочка в правой руке.
Но над этим заброшенным полем,
Истребляемым долго и зло,
Орошенным одним алкоголем,
Что-то нежное все же взошло.
ДОЛГОВЯЗАЯ
Долговязая, тянись,
На сомненья невзирая,
Головою прямо ввысь,
Где листва блестит сырая.
Долговязая, как вяз,
А не как тюльпаны в вазах.
Уважают нынче вас,
Молодых и долговязых.
Не стесняйся, что длинна,
Даже если влюблена,
А избранник чуть пониже.
Принимай и то в расчет,
Что и он еще растет,
Чтобы стать к тебе поближе.
С гребня роста своего
Улыбнись кипенью сада
И не бойся ничего.
Лишь сутулиться не надо.
КОЛЯ ГЛАЗКОВ
(Штрихи к портрету)
Был он крупен и сутул.
Пожимал до хруста руки,
Поднимал за ножку стул,
Зная толк в такой науке.
Вырезал стихи друзей,
Что порой встречал в газете,
И с естественностью всей
Им вручал находки эти.
Не растрачивал свой пыл
На душевные копанья,
А Якутию любил
И публичные купанья.
Пил грузинское вино —
Большей частью «Цинандали»,—
И еще его в кино
С удовольствием снимали.
…Это беглые штрихи
К бытовому лишь портрету.
Ибо главное — стихи,
Жизнь дающие поэту.
Краткий бег карандаша,
Откровения услада
И — добрейшая душа
Иронического склада.
* * *
Там, где люди не спеша
Выходили на прогулку,
Продвигался не дыша
По вечернему проулку.
Вдруг увидел, в землю врос,
Будто стукнулся о стену.
— Что, вернулся? — свой вопрос
Выбросила как антенну.
— Не хочу тебя, враля,
Не люблю и не ревную…—
Словно зонд из корабля —
Прямо в сферу неземную.
ТОСКА
Старой выплюнут избой
В жизнь сугубо городскую,
Этот форменный изгой
Говорит порой: — Тоскую!..
Он страдает оттого,
Что в селе у них отсталость
И что там ни одного
Родственника не осталось.
Ни в одном глухом дому,
За продавленным порогом,
Нет таких уже, к кому
Закатиться б ненароком.
Вспомнить лапти и треух,
Счастье, связанное с этим,
И, лелея свой триумф,
Возвратиться к взрослым детям.
КНИГИ
«Если в ваших личных библиотеках есть книги, которые вы уже прочли, просьба передать их в библиотеку жэка».