— Код «К»? — спрашиваю я, не зная такого термина.
— У него 289 лошадок. Это первый спортивный американский автомобиль, — говорит она с блеском в глазах. — Садись и держись!
Она отпускает сцепление в тот момент, когда я захлопываю дверь, и, давя, что есть мочи на газ, оставляет за собой дымку жженой резины.
— Черт возьми, женщина!
— Мама научила меня, как ею управлять, — смеется она. — Не многие дети учатся ездить на четвертой скорости с механической коробкой передач.
— Вот это, да! Я не водил машину на механике, с тех пор как закончил колледж, — замечаю я, все еще чувствуя себя немного ошеломленным.
В отличие от меня, Мэнди выглядит совершенно непринужденно с распущенными волосами, которые развеваются по ветру, пока мы несемся по шоссе в сторону Линчбурга.
— Здесь красиво.
— Да, это так.
Она бросает взгляд на сочную зеленую растительность окрестностей.
— Тебе понравится место, где мы проведем службу по маме.
— Прости, малышка, — говорю я ей, наклоняюсь и целую ее в щеку. — Я рад, что ты вернулась домой вовремя и успела увидеться с ней.
— Она знала, что умрет, и ждала, чтобы увидеть меня.
Грустный взгляд появляется на ее лице.
— Она была так добра ко мне прошлым вечером, и мы говорили с ней о вещах, которые хранились в секрете всю мою жизнь. Она даже сказала мне, что любила меня.
Несмотря на солнечные очки, я вижу, как слезы мгновенно появляются в уголках ее глаз.
— Все хорошо, — глажу ее по шее, не зная, что еще сказать.
— Ты не понимаешь, насколько это было важно. Она не говорила мне этого, когда я была маленькой девочкой.
Она смотрит на меня с недоверием, пока слезы скатываются по ее щеке.
— Мой отец был такой же. Я помню, как он говорил это два или три раза, но я всегда знал, что он заботился о нас, — отвечаю я, вспоминая свой собственный опыт. — Хотя обычно он был полной занудой.
На ее лице появляется робкая улыбка.
— Мама была не такой, просто она всегда казалась такой равнодушной. Даже если бы я хотела ее обнять, то она не обняла бы меня в ответ. Она бы только стояла и ждала, когда все прекратится, — объясняет она, в то время как мы достигаем пределов города Линчбург.
— Я заказал комнату с кроватью и завтраком, — говорю я ей, заглядывая в телефон, чтобы вспомнить название этого места.
— Ты можешь остаться с нами, — она стреляет в меня взглядом. — У нас много места.
— Я думал, что будет неловко оставаться под одной крышей с твоим отцом, — признаюсь я.
— Если ему неудобно, то это его проблемы, не твои, — говорит она с игривыми нотками в голосе.
— Ладно, давай остановимся и зарегистрируем меня, а решение примем позже, — добавляю я, поскольку, на самом деле, я думаю, что это было бы неудобно для меня. Я не особо обеспокоен тем, что ему будет некомфортно.
— Ой, а письма у тебя? — спрашиваю я, меняя тему.
— Я остановилась у "FedEx"(прим.пер.Почтовая курьерская служба) по дороге в аэропорт, — успокаивает она меня, подмигивая.
— Спасибо! Ты не знаешь, как это важно для меня.
Я тянусь и кладу свою руку на ее.
Когда мы въезжаем в старый, величественный район, где выстроились старые здания с этими великолепными крыльцами в южном стиле, я с точностью могу сказать, что мы приближаемся к месту назначения. Мы останавливаемся перед большим белым домом с четырьмя большими колоннами на крыльце и еще двумя на правой стороне. Мэнди резко тормозит, заезжая на бордюр, и я чуть ли не вылетаю со своего места.
— Эта детка все еще останавливается так же хорошо, как и стартует! — говорит она, прежде чем открыть дверь и выйти наружу.
Пройдя по изношенным половицам крыльца, мы открываем дверь, которая своим скрипом сообщает о нашем прибытии. Седовласая женщина с тугим пучком на голове и толстой оправе выходит, чтобы поприветствовать нас.
— Здравствуйте, меня зовут Пегги, — говорит она, протягивая руку для рукопожатия.
— Здравствуйте, Пегги, я — Трей, а это — Мэнди, — отвечаю я, улыбаясь ей. — Это ваш дом?
— Да, — отвечает она бодрым голосом. — После того, как дети выросли, а муж умер, мне необходимо заполнить этот дом снова, — объясняет она, пока ведет нас по большой старой лестнице и по коридору в большую спальню. Как и большинство домов, которые были построены более века назад, деревянный пол с уникальной, затейливой резьбой поскрипывает под ногами.
— Здесь очень красиво, — говорит Мэнди, игнорируя все скрипы и стоны.
— Спасибо, дорогая, — отвечает Пегги, открывая дверь в мою комнату. — Я надеюсь, вам понравится. Эта единственная комната со своей ванной.
— Красиво, — говорю я, вручая ей стодолларовую купюру.
—Я же спишу деньги за комнату с вашей кредитной карты, — говорит она, выглядя немного растеряно.
— Нет, это для вас, — говорю я, улыбаясь ей.
— За что? Я всего лишь показала вам вашу комнату, — продолжает она, пытаясь вернуть мне купюру.
— Просто в благодарность за то, что как я ожидаю, мое пребывание окажется здесь приятным, — объясняю я ей.
— Я прослежу за этим.
Я улыбаюсь и подмигиваю ей.
— Он привык останавливаться в шикарных отелях, где ты должен давать чаевые всем подряд, — добавляет Мэнди, заметив, что Пегги не понимает мой жест. — Он еще не осознает, что значит «южное гостеприимство».
— Ну, если вам что-нибудь понадобится, вы только дайте мне знать, — говорит дама, кладя купюру на уголок кровати перед тем, как уйти. — Я буду вплоть до одиннадцати или около того.
Я качаю головой, когда она исчезает, спускаясь по лестнице.
— Я просто оставлю ей чаевые в конце.
Я закрываю дверь и делаю шаг в сторону Мэнди.
— Ты знаешь, мне кажется, что южное гостеприимство включает в себя и горячий приветственный поцелуй.
— Я ждала от тебя поцелуя, когда встречала тебя, но ты был слишком занят, разглядывая автомобиль.
Она наклоняет голову и прищуривает глаза.
Без лишних слов, я беру ее за руки и смотрю в эти невероятные голубые глаза, прежде чем накрываю ее губы своими. Между нами вспыхивают искры, что является истинным свидетельством того, что мы соскучились друг по другу за последние двадцать четыре часа, проведенных в разлуке. Я жадно ее целую и медленно направляю в сторону постели. Это впервые, когда мы находимся в настоящей спальне вместе, с тех пор как кошмар с вопросом инцеста завершился. Излишне говорить, что на уме у меня одна мысль.
— Ты потрясающе выглядишь в этих джинсах, — бормочу я, проводя руками вдоль изгибов ее бедер. — Мне нравятся и твои сапожки.
Ее черные сапоги из кожи рептилии и соответствующий пояс прекрасно дополняют ее джинсы.
— Джинсы мне немного маловаты после последнего раза, когда я их носила. Я, видимо, располнела больше, чем думала.
Она оглядывается и смотрит вниз на свою попку.
— Думаю, ты выглядишь невероятно, но сейчас я бы предпочел увидеть их на полу.
Мэнди робко смотрит на меня, прежде чем стянуть сапоги и заползти на кровать. Я быстро скидываю туфли и присоединяюсь к ней.
— Я думал о тебе с тех пор, как посадил тебя на самолете вчера, — шепчу я перед тем, как поцеловать ее в шею.
— Я тоже думала о тебе, — нерешительно отвечает она, словно останавливая себя, чтобы не высказать все, что действительно у нее на уме.
Я провожу ладонью по ее щеке и голове, осторожно опуская ее на кровать. Вкус ее губ и запах будят мои чувства, пока я целую ее губы с нарастающим пылом. Мы прижимаемся друг к другу на мягком пуховом одеяле. В коридоре неожиданно скрипят половицы, и мы чувствуем себя, словно подростки в родительском доме. Я замираю на мгновение, пытаясь определить направления движения шагов.
— Нам стоит быть тихими, — замечает Мэнди с огоньком в глазах.