– Вы откуда прибыли, из Зарубежья?
– Я не оттуда.
– И не отсюда?
– Нет.
– А что, есть еше страна вечного мира и любви? Тогда вы не туда попали.
Агент недоумевал: в его стране такие учреждения, которые паразитируют на людей по-настоящему пашущих, да еще гадят на них, давно исчезли за ненадобностью.
Соратники вышли мрачными. Что это было? Что-то тревожное снова накатывалось на них. Близнецов был подавлен.
– Они вообразили, что наступило обнуление гуманизма.
– Такого не бывает, – в недоумении сказал Агент. – Гуманизм нельзя обнулить, он только обогащается новыми возможностями.
12
Еще тяжелее были заботы чиновников наверху, на высшем уровне властной Системы государства. Там было неизмеримо больше риска, но и уверенности в силе.
В своем бункере поздно ночью Лидер империи отключил множество экранов, где руководители страны и регионов отчитывались перед ним, и стал протирать глаза.
Давно уже он не спал нормально, несмотря на накачку сонными таблетками. Ночью перед его глазами возникали одни и те же нерешенные проблемы, не проходила злость на нерадивых исполнителей, и сон пропадал начисто. Зато яснее возникали решения.
Он давно знал: неопределенные романтические идеалы эпохи в конце концов обнажаются голым интересом. Как говорил аятолла Хомейни, развитые страны поделили мир, а теперь призывают к миру – это им выгодно.
Тоже когда-то был романтиком, видел народ богоносцем и хотел служить ему. Но понял, что народ быстро поддается пропаганде. Государство, власть не может действовать иначе, как насилием. Это инструмент насилия. Потому что оно вводит в спасительные рамки своеволие и хаос роящихся граждан… Насилию претит любое сомнение, когда оно переходит к действию. А если есть сомнение? Тогда нельзя править народом. Поэтому лидеры выходят из силовиков.
При встречах с интеллигенцией либералы возражали ему:
– Узда нужна для преступников. А для творческих личностей она противопоказана. Именно они пробивают дорогу в будущее.
Он отвечал, что ограничивать, направлять в нужное русло – это назначение любого государства. Вообще конфликт между сомнением и действием – парадокс законов человеческого общества.
Но последняя косвенная война с западными «партнерами», поддержавшими отколовшуюся славянскую страну в нашей прямой военной спецоперации, помогла увидеть влияние войн на современный мир. Он оказался настолько централизованным, что уже видно, к чему ведет развязывание войн.
Лидер был встревожен. Опасался, что его планам может помешать такая глобализация экономик и культур, что любое колебание в любой точке сразу обрушивает жизнь стран и людей, возникают рецессии и депрессии. Как жаль, что из-за давнего, в перестроечные времена, предательства власти, наводнившей нас всем иностранным, стране пришлось зависеть от поставок из-за границы, и вот не замедлили драконовские санкции, которые заставили перейти на импортозамещение. Это и сейчас отзывается эхом на экономике.
– Как много людей на планете нас не любят! – морщился он. – Что мы им сделали? Неужели желание укрепления русского мира так бесит тех, кому наступили на пятки при разделе экономики планеты? Разве возможно допустить, чтобы на наших границах появлялись их военные базы?
Он вообразил эти мириады зомбированных западной пропагандой лиц, готовых прилюдно застрелить. Бр-р! Близко ощущал настороженное дыхание массы чужих ему людей – они были отдельными от него, ожидающими чего-то, завистливо глядящими на избранного, и ожидали от него блага себе, и готовые безжалостно устранить.
Его министр обороны давно звал отдохнуть в чудесные нетронутые края его детства, но куда тут денешься? На кого положиться?
Лидер, как никто, ощущал угрозы своему огромному хозяйству. Действительно, вспомнил он слова предшественника, работа, как на галерах. Женщины – и те перестали интересовать. Многие главы в мире почему-то ловятся на красивых любовниц, и часто доходят до импичмента. Чтобы в этом не подловили, лидер – нет, не аскет, а человек, – запретил разглашать его личную жизнь.
Ему казалось, что только он отвечает за все, а другие норовят отлынивать от ответственности за положение страны, или стремятся подсунуть лакированные отчеты, которые потом отзовутся большими просчетами. Они выглядят блестяще, но вот только неповоротливый ход хозяйственной машины не ускоряется. И авторитет в мире падает.
– Что это за люди? Никакой ответственности, без поджопников никак. Как тут успеть охватить все самому! Прав, ой, прав был Иосиф Виссарионович, считая таких вредителями. Был зол на бардак, на ничтожество людей.