Он кое-как дожил до понедельника и вышел на работу, даже не подозревая о том, что произошло за эти дни. Представь его состояние, когда он узнал, что в пятницу я успел побывать в конторе! Ко всему прочему это означало, что Глэдис в Лондоне! Он тут же позвонил ей домой, примчался, и им было совсем неплохо в нашей супружеской постели. От Глэдис он и узнал, что я уже три ночи не появлялся дома, но поскольку я сам сказал ему, что нахожусь за городом у матери, они оба не придали этому большого значения и только досадовали, что напрасно потеряли время. О ссоре они уже давно успели забыть! Ссоры для них обычное явление, я бы даже сказал, элемент техники секса.
— А сорок восемь миллионов, Оскар, которые уплыли у них из-под носа? О них они что, тоже не вспомнили?
— Ну, наверное, вспоминали, если выплеснули, как ты считаешь, свое раздражение на Кармере.
— Да Хэмпшир сам признался в этом, когда позавчера сто часов катал меня по Лондону!
Оскар поморщился.
— Забудь, дарлинг. В любом случае это недоказуемо.
— Грустно. Кармер вовсе не такой уж плохой парень.
— Может быть. — Оскар многозначительно приподнял бровь. — Женщинам виднее. Только я думаю, что это блеф и удобное совпадение, чтобы во всем обвинить Кармера и тебя, моя дорогая. Хэмпшир ведь не знал, что может устроить Глэдис при твоем появлении. А вирус трехлетней давности, каким бы продвинутым он ни был в свое время, сегодня вряд ли способен нанести вред.
Нора вздохнула.
— У Кармера машины очень старые.
— Но программы-то в них новые! И наверняка стоят всякие антивирусники. А сломаться они действительно могли просто от древности.
— Оскар, — прищурилась Нора, — а тебе не кажется, что ты по-прежнему выгораживаешь своего дружка? Он чуть не пустил тебя по миру, увел жену, а ты…
— Тсс, — перебил ее Оскар, приложив палец к губам. — Я видел в твоем холодильнике яблоки и груши. Что ты будешь? — отворив дверцу, поинтересовался он.
Нора растерялась.
— Прямо сейчас?
— Ты тогда подумай, а я пока съем яблоко. Смотри какое! — Оскар достал его, захлопнул холодильник и впился в яблоко зубами. — Замечательная штука! Любой запах отбивает!
— Запах? При чем здесь запах? — Нора потянула носом. — Ты курил аккуратно, в комнате совсем не пахнет.
— А от меня? Проверь, пожалуйста. — Оскар наклонился над Норой и приблизил свой приоткрытый рот к ее губам.
— Вроде нет. Только яблоком, — констатировала она.
— Тогда поцелуй меня.
— Ты такой смешной! К чему столько церемо… — Она не договорила, потому что от дыхания Оскара и прикосновения губ все опять закружилось и поплыло — цветы, луна, звезды…
Млечный путь загорелся у нее внутри, и из каждой звезды полезли стебли, на них раскрывались листья, расцветали цветы… Какая-то огромная хризантема висела посередине вместо луны…
— Я люблю тебя, — шептал Оскар. — Люблю, люблю тебя!..
А луна-хризантема ширилась, разрасталась, занимая все небо, и вдруг засияла перламутром, разбрасывая светящиеся лучи!.. Это было просто потрясающе! Легкость, свобода, простор и одновременно — удивительные покой и полнота! И Нора закричала от восторга:
— Оскар! Я люблю тебя!..