роскошном академическом саду. Первой, не извещая об этом сестрицу, на штурм Рейнгольдовой цитадели пошла та из близняшек, что была двадцатью минутами старше. Приступила она к делу решительно, натиском своим совершенно смутив неготового к такому обороту студента. И пока он в обалдении сглатывал слюну и бестолково пялился на волнующийся бюст распалившейся красотки в беседку, подобно шквалу, ворвалась её точная копия - и дела приняли совсем уж скверный оборот. Криками друг на дружку и на несчастного Прака они не ограничились. Мало им показалось привлечь внимание гуляющей в саду молодёжи. Докатилось безобразие и до применения заклинаний, кои незамедлительно были замечены кем-то из профессуры. И тут уж такой ненужной огласки избежать стало решительно невозможно. Началось разбирательство в ходе, которого папаша-ректор и узнал о невинных забавах своих миленьких дочурок. Ему такая новость совершенно по нраву не пришлась и замшелый пень, разбрызгивая в разные стороны кипяток и матерщину, постановил: девиц - на месяц в отдалённый монастырь с жесточайшим уставом. С них довольно будет, всё-таки дочери. А блудливого прощелыгу, не сумевшего удержать в штанах собственного ретивца, из Академии - вон! - Да-а-а, - печально вздохнул Прак, - теперь только и остаётся, что напиться. А завтра... - А что завтра? - проявила лёгкий интерес Фана, по привычке протирая стаканы. - Завтра для меня начнётся другая жизнь. - Взрослая?.. - улыбнулась одними глазами хозяйка. - Пора бы уже. Кой годок тебе пошёл, мальчик? Рейнгольд такой легкомысленный тон беседы поддерживать отказался и, надев на горемычную свою голову страшно модный и дорогой берет, собрался подняться в свою комнату, жалеть себя и заливать грусть вином. Решение, безусловно, взрослое и конструктивное. Только так и можно выбраться из душевного и жизненного кризиса. Шпага опять подвела, каким-то немыслимым образом застряв между ножек высокого табурета. Прак с чувством чертыхнулся. Кто вообще ввёл в форму студентов колдовской Академии этот совершенно не нужный будущим магам предмет? На кой колдунам железная хворостина у пояса? Справедливости ради нужно отметить, что Рейнгольд фехтовать хоть и не любил, но умел. И к чести своей обязательные занятия по этому предмету не пропускал. Да-а, разносторонних людей готовила милая сердцу альма матер. Прак со злостью выдернул капризную шпажонку из цепких табуреточных объятий. - Эх, - сказал он с надрывом, печально глядя на трактирщицу, - восстановиться бы... - А это возможно? - Терять такого выгодного и приятного постояльца Фане совсем не хотелось. - Теоретически. Но трудно-о... Героическое деяние надо совершить, чтобы прослышав о нём какая-нибудь высокопоставленная персона, выступила бы за меня поручителем прилюдно. Мне доучиться-то осталось всего пару семестров. Решено - иду на подвиги! И не скалься так, вредина. Не о тех подвигах ты подумала. Иногда, а в случае с Рейнгольдом Праком с завидной регулярностью, её величество Судьба одаривает живущих своими презентами гаденько при этом усмехаясь. Не зацепись проклятая шпага за окаянный табурет и Прак, нажравшись до синих огурцов, отправился бы на боковую. А завтра, страдая от похмелья, потащился бы в порт, наниматься на торговое судно штатным заклинателем ветра и разгонятелем волн. Силы его на это хватило бы с лихвой, но и карьера сразу бы достигла своего пожизненного потолка. Но секундная задержка и судьба успевает внести свои коррективы. Дверь таверны распахнулась и... - Что б ты околел, Траффи! - ворвалось ядрёное, гневом праведным пышущее. - С какого похмельного закидона ты сломал челюсть нашему чародею? В таверну не вошла - вломилась троица картинных личностей в растрёпанных чувствах. Парочка жилистых мужичков, одетых по-походному и при оружии, ну для расцветки этого букета - дама, которая, собственно, воздух воплями и сотрясала. Дамочка, статей таких!.. Прак рефлекторно встал в охотничью стойку, а зрелая, но ещё не старая трактирщица ревниво поджала губы. Женщина всегда остаётся женщиной. И не имея никаких видов на слишком молодого для неё изгнанного студента она един чёрт нутром почуяла соперницу, с которой ей уже не тягаться. - Но он же, воровал наши деньги, Стана, - возмутился тот самый Траффи, широкоплечий, сухой дядька в кожаной, песчаного цвета куртке и при двухствольном ружье. - И не сделай этого я, ты бы сама его отравила. Только посмей мне сказать, что я не прав. Стана, роскошная блондинка в тёмно-зелёном мужского кроя, костюме, совсем не грациозно плюхнулась за стол у окна. - Ну и отравила бы, подумаешь... пфи... Одним мерзавцем на свете стало бы меньше. Но всё равно ты виноват... - Каким боком? - Траффи по виду хоть и достиг лет сорока, похоже, так и не усвоил простую истину - спорить с женщиной, значит, остаться виноватым, особенно если она не права. - Потому что... - веско и аргументировано заявила Стана, отвечая каким-то своим особо логичным размышлениям. - Трабль, будь душкой, сделай заказ. На Траффи я обиделась и потому ему не доверяю. О, как неожиданно вывернула. Однако - характер. Рейнгольд едва не облизнулся. А ставшая вдруг злобной фурией Фана ядовито прошептала, чтобы он подтёр слюни и вспомнил, что людям свойственно моргать. Рекомый Трабль, исполняя просьбу своей развоевавшейся знакомой, двинулся к бару. И так необычно он передвигался, так плавно и текуче, что собравшаяся было поскандалить Фана, - ну так, чтобы кое-кто не забывал, что блондинка не единственная дама в таверне, - просто прилипла к нему глазами. - Что ты там говорила насчёт слюней? - равнодушно спросил Рейнгольд, смотря в мировое пространство. - Заткнись, молокосос!.. Чего пожелает благородный сударь?.. Трабль уже был у стойки. - Всего самого сытного и много. Мы с дороги и чертовски проголодались. Он примостил лук возле табурета. Лук!?. Именно! - Вы следопыт? - проворковала Фана, добавляя в голос бархата. - Так и есть, мадам, - он уселся на табурет и положил на стойку свою зелёную островерхую шапку. - У вас намётанный глаз. - Ой, да ну что вы? - Фана с готовностью залилась румянцем. - Просто вы так двигаетесь... Так... совершенно непривычно для горожанина. К тому же вы с луком. А я слышала, что люди вашего рода занятий ружей не жалуют. Не откроете секрет: почему? Трабль в таинственность играть не стал: запах, вот и весь секрет! - Наша дичь, так это назовём, пороховую гарь издалека чует. Да и само железо многим из них не по нраву. Спугнёшь раньше времени и наматывай потом бессчётные мили, а ноги-то не казённые. Он двинул плечами, поправляя колчан со стрелами и короткий узкий клинок в ножнах. - А наконечники стрел? - Прак протянул следопыту руку, и тот её пожал без промедления и с завидной силой. - Рейнгольд. Так, что насчёт наконечников? - Пальцы следопыта были словно из железа. А по внешнему виду этого парня и не скажешь - худой, почти тощий и ростом не особо высок, может на дюйм выше студента. - Серебро, - просто сказал Трабль. - Интересная у вас дичь, - отозвалась Фана, ловко расставляя на столике заказ. - Всякая бывает, - равнодушно бросил тот, кого называли Траффи. А блондинка, хлебнув супчику и, признав его вполне съедобным, снова затянула нудную песню о маге. И тут Рейнгольда будто кто в бок толкнул остро и требовательно. - Говорите, вам маг нужен? - До зарезу, - объявила Стана. - Ну так вы его нашли. Троица со скепсисом оглядела Прака с ног до головы, оценивая и его недешёвый короткий плащ, и мягкие сапоги, и такую неуместную шпажонку. А Стана взглядом своим вообще не чинясь, попробовала копнуть глубже под шкуру до самого естества. Рейнгольд под этим пристальным изучающим взглядом почувствовал себя неловко и даже поёжился. Не простая девица эта самая Стана. - Студент Академии, - сделал верный вывод Траффи. - Пижон. Деньжата на одёжку, чем зарабатывал?.. Призраков в обывательских домах пугал? - И это было... - Чего скрытничать? Всем ведомо, что молодые колдуны заказами от простых горожан не брезговали. А профессура их в этом даже поощряла - практика в сложном колдовском деле вещь необходимая. - И пару расшалившихся брауни приструнил. И с бурым с болот теснейше поборолся. Упоминание последнего недоброго персонажа вызвало у троицы, что-то отдалённо похожее на уважение. Во всяком случае, лица их чуток оттаяли. - Подгребай к столу, поговорим, - пригласил Прака куснувший ноготь большого пальца Траффи. - Авось, до чего путного и добазаримся. На этот раз проклятущая спица в ножнах повела себя вполне прилично, без задержки распрощавшись с табуретными ножками.