На летние каникулы Микки приезжал в замок. Он проводил в нем все три месяца, и, сказать честно, никогда не любил это строение.
Старые холодные стены, покрытые осыпающейся краской, от которой теперь и вовсе не осталось и следа, никак не внушали доверия. Замок казался мрачным и загадочным. Для кого-то, кто например, любит страшные истории,это было бы не так плохо. Но для большинства, здание, в купе с окружавшими его легендами, было воплощением ужаса.
Не смотря на то, что это был его дом. Будучи маленьким, Микки тоже очень сильно боялся его. Все, тогда еще живые члены его семьи, не разделяли его страха. Но было одно местечко, в которое никто и никогда не заглядывал. Дверь туда была заперта на ключ, ключ хранился в сейфе, а сама дверь освещалась каждую неделю, святым отцом, приглашенным специально для этого.
За той дверью был вход в башню плакальщицы. Легенда, что ходила вокруг башни была далеко не самой страшной, но пугающим было то, что все в нее верили.
Микки сунул ключ в замочную скважину, провернул два раза, после чего дотронулся до ручки. Послышался щелчок. Он отворил дверь и ему в лицо дунул спертый воздух отдающий сыростью и гнилью.
По его коже пробежали мурашки, а волосы встали дыбом. За много лет он был первым Мэллоу, который поднимался в башню.
Как таковой причины для этого у него не было. Он лишь шел по инерции, ноги вели его туда сами по себе. Ступенька, потом еще одна и еще, и еще. Все выше и выше, на самый верх, туда, где почти полвека назад, его прабабка выплакала из себя все что могла и умерла.
Поначалу все было нормально. Смерть в то время, не была чем-то столь уж необычным, все давно к ней привыкли. Но даже так, тогда многих поразило, что всего за несколько лет, численность рода Мэллоу сократилась в три раза.
Шли недели, одна за другой со смерти прабабки Микки. Пять служанок, работавших тогда в замке, постепенно начинали паниковать. С каждым новым днем, страх служанок нарастал.
Дед Микки и, тогда еще ребенок, его отец, не понимали в чем дело. Они пытались расспросить их, в чем дело, но те будто воды в рот набрали. Однако по их поведению было видно, что они боятся. И то был не просто страх от ночной прогулки по кладбищу. Нет. То был первобытный страх, сравнимый со страхом смерти.
Вскоре, спустя всего лишь пару дней с последней попытки расспроса, одна из служанок не выдержала и уволилась. Когда она покинула замок и села в свою машину, отец Микки увидел, как она облегченно выдохнула.
Тем не менее, замок покинуть она не смогла. Ее машина на всей скорости влетела в дерево на повороте, служанка разбилась насмерть.
Оставшиеся четыре служанки работали до конца дней. Трое из них были похоронены на заднем дворе замка, и умерил вполне естественной смертью. Последняя же, повесилась. Отец микки, которому тогда было уже двадцать, видел лишь только, как она с веревкой в руках, неслась к двери, ведущей в башню плакальщицы.
Через пару часов, на краю башни нашли труп, болтающийся на веревке. Дед был крайне поражен. В честь долгой работы, он приказал похоронить служанку на фамильном кладбище, уж больно к ней все привязались.
Через пару лет дед умер. Отец Микки развелся с женой, и забота над сыном досталась ему. Большую часть, как уже говорилось выше, маленький представитель семьи жил в городе, а в замок приезжал лишь на каникулы. Шли годы, и больше фамильный дом не обдавал столь огромным ужасом как раньше.
Отец рассказывал ему о башне и событиях, из-за которых служанка повесилась, лишь один раз. Того, что послужило катализатором – он не знал, но даже так, когда он рассказывал, все то, что произошло, в его глазах был виден страх.
Когда отец умер, Микки хотел было проверить, чего тот столь сильно испугался в башне. Но как только он подошел к двери, его ноги обдул ледяной ветер, сочащийся из под нее. Ветер был не просто ледяной, от него веяло чем-то, что отпугнуло Микки в тот раз, и больше он туда не пытался даже соваться.
Он не понимал, почему он идет в башню. Его тревожила идея того, что в его доме может быть кто-то, кого он не приглашал. Естественно, онне верил в призраков, но помимо этого, он совершенно точно был уверен в том, что то, что произошло на кухне, никак не мог сделать человек.
Наконец, ступени стало видно более отчетливо. Сверху прорвался белый, можно даже сказать молочный свет. Увидев на стене его блеск, Микки порядком удивился и ускорил шаг.