У Эмили вырвался долгий судорожный вздох.
— Не идет к нам помощь, — сокрушенно сказала она и нежно погладила Тэсдея по бородатой щеке. — Милый! — прошептала она. — Милый мой!
Обычные спокойствие и самообладание окончательно покидали ее.
Питер взглянул на наручные часы. До темноты оставалось добрых восемь часов. Ночь может помочь им, но она будет на руку и бандитам. В темноте у них равные шансы победить в этой игре в прятки. И главное сейчас — проникнуть в замыслы Кремера.
В кухне с методичностью тиканья часов капала из крана вода.
— Мне кажется, сейчас он ничего не чувствует, — сказала Эмили, продолжая ухаживать за стариком. — Но когда он придет в себя, он начнет тяжко страдать от боли.
— Тэсдей справится с ней, — ободрил старую женщину Питер.
— Он бросился прямо на ружье Кремера, чтобы спасти вас… и меня, — горестно произнесла Эмили.
— Да, если бы не он, мы давно уже были бы на том свете, — кивнул Питер.
Вода продолжала назойливо капать.
— Он размышлял над этим… Он давно раздумывал над тем, что такое храбрость.
— Вы сказали, что он воевал на двух войнах. — Питер взглянул на Эмили. «Пусть она говорит, — подумал он, — так ей легче».
— Мы не раз разговаривали об этом, — тихо проговорила та. — У него не было другого выхода, ему пришлось идти и на первую, и на вторую войну, так что здесь речь не шла о храбрости.
— На войне, до того как вступишь в бой, постоянно мучаешься страхом, — подтвердил Питер. — Но когда бой завязывается, тебе уже некогда бояться. Ты просто поступаешь, как велит тебе инстинкт. Так же было и в кухне. В тот момент, когда Тэсдей бросился под пулю Кремера, он не думал, боится или нет. А просто бросился вперед и защитил нас.
— Он такой крупный мужчина, — прошептала Эмили, с любовью глядя на распростертое на постели недвижное тело. — Когда мы были молодыми… в Париже… мы часто ходили куда-нибудь повеселиться по вечерам, когда уже нельзя было рисовать из-за темноты, заходили к друзьям выпить белого вина и поболтать. Частенько, бывало, кто-нибудь напьется и поднимает скандал, начинает ко всем цепляться. Но никто не смел задеть Тэсдея. Он был таким крупным и мощным, что хулиганы не лезли к нему. И странно, его храбрость и сила не подвергались испытанию… до сегодняшнего дня.
— И он доказал, что обладает ими, — сказал Питер.
— Вы знаете, он не боялся умереть. — Эмили подняла на них взгляд. — Когда здесь появились эти твари и мы узнали, кто они на самом деле и чего хотят, он стал бояться за меня. Он был уверен, что у нас нет ни малейшей надежды выйти из этой истории живыми, но считал, что если мы будем помогать им, то, когда придет время, умрем быстро и легко. Они застрелят нас, и это будет быстрая смерть — и дело с концом. Помогая этим негодяям, он надеялся избавить нас от мучений… и еще хоть немного побыть вместе. Но если кому-то из нас удастся выжить, его сочтут трусом.
— Люди, которые сами не сталкивались лицом к лицу с опасностью, думают, что уж они-то поведут себя геройски, — возразил Питер. — Но стоит только прижать их к стене, и мало кто на самом деле окажется героем.
— Разве мы могли бы прожить хоть один день, если бы не убедили себя, что сможем достойно встретить беду, когда она придет? — сказала Эмили. — Вы знаете, я все думала: а что они сделали бы со мной, если бы Тэсдей не стал им помогать? Не изнасиловали бы, в конце концов! Вряд ли им интересно связываться с такой старухой, как я. Но они… они прибегли бы к пыткам, чтобы услышать, как заплачет Тэсдей.
— Не вы, а он? — спросил Питер.
— Я знала, что смогу выдержать все, что угодно, кроме крика Тэсдея, если его начнут мучить, — вздохнула она. — Я думала, пусть они избивают меня, ломают мне кости. Пусть режут меня этим своим ножом, которым все время махали перед носом. Пусть выколют мне глаза… — Ее голос замер, и Питер услышал резкий выдох Линды. — Они могут облить меня бензином и поджечь. Они ведь сделали это с той несчастной семьей фермера, по ту сторону гор. Я думала, что… смогу все это вынести. Но только не крики боли и гнева Тэсдея. Вы можете это представить?
Питер взглянул на Линду, которая со смертельно бледным лицом прижалась спиной к стене.
— И мне кажется, то же происходило и с Тэсдеем. — Эмили задумчиво взглянула на старика. По-видимому, разговор немного отвлекал ее от переживаний за любимого. — Не будь здесь меня, он и пальцем бы для них не шевельнул. Ни за что не стал бы ездить для них в город или прятать их. Он вступил бы с ними в схватку, совершенно не думая, что с ним станет. Вы понимаете, Питер, что я пытаюсь вам сказать? Я боялась за него, а он — за меня.
— На самом деле не так уж много людей так заботятся друг о друге, — сказал Питер.
— Ну не знаю, — покачала головой Эмили. — Вчера, когда вы здесь появились и Тэсдея специально оставили с вами наедине, чтобы он рассказал, какое здесь положение, помните? Когда Кремер послал нас приготовить ужин, Тэсдей был растерян. Он сказал, что вы могли попытаться сбежать в лес, что за домом, но вы решили этого не делать. Почему?
— Потому что за мой побег пришлось бы заплатить своей жизнью вам, Тэсдею и Линде, — сказал Питер.
— Но вы никого из нас не знали, какое вам дело до нас? — спросила Эмили. — Мы абсолютно чужие вам люди. Какое имело для вас значение, что с нами случится?
Питер заставил себя улыбнуться.
— Просто вы были хорошие ребята, а они — плохие, — сказал он. — Я долго боролся именно с таким типом плохих ребят и не мог себе позволить помочь им победить. Возможно, в этом все дело. Может, я просто считал, что слово «безнадежная ситуация» не для меня. А может, я просто идиот!
— Нет, просто вы порядочный человек и поступаете так, как и должен поступать порядочный человек, вот и все, — сказала Эмили.
— Не будем приукрашивать мои достоинства, — поморщился Питер. — На самом деле шансов сбежать у меня было не очень много, так что я просто взвесил их и решил не рисковать.