Польщенная его похвалой, я исполнила еще несколько песен, таких же печальных.
Так мы пели друг для друга, иногда вместе перебирая струны и находя нужные аккорды. И наши голоса порой сплетались, уносясь в вышину, в таком удивительном сочетании…
Это было истинное наслаждение музыкой, любовью, друг другом.
Никого и ничего больше не существовало, кроме нас двоих. Я потеряла счет времени, не заметила, как пробежало лето, за ним – осень, как в окно постучала суровая зима… Мимолетно, словно краем зрения, я лишь отмечала про себя смену красок за стенами нашего убежища.
Все это было слишком прекрасно, чтобы казаться правдой.
Его жаркие, порой почти свирепые, объятия. Его красота, настолько пронзительная, даже невыносимая для глаз. Его божественная музыка. Наши тела и наши души, соединяющиеся воедино.
Как часто ночью я не могла уснуть, боясь пропустить хотя бы минуту своего присутствия с ним рядом. Лежа в его объятиях, я смотрела на него, спящего – и не могла насмотреться. «Само совершенство», - думала я. Как это вообще возможно – обнимать совершенство? Чувство, пронзительное настолько, что захватывает дух.
Грезы наяву…
***
Я думала, он останется со мной…
Но пришла весна, и с возникновением первых темных проталин менестрель начал проявлять неясные признаки беспокойства, словно перелетная птица. Я замечала это по взгляду, вдруг становящемуся отрешенным, по нетерпеливым отрывистым жестам, по особому, вопросительному повороту головы.
Я не выдержала первая, заговорив о том, что с ним происходит.
- Мне надо уехать. Ненадолго, - ответил он, -
- Предназначение барда таково, чтобы нести музыку людям. Я не могу все время проводить взаперти, ты же понимаешь.
И он улыбнулся той самой своей откровенной ослепительной улыбкой, от которой замирало и таяло мое сердце.
- Можно с тобой? – неожиданно для себя самой произнесла я.
И тут же смутилась, будто попросила о чем-то неподобающем. Собственно, так оно и было. Бедивир усмехнулся:
- Как ты себе это представляешь? Бродячий менестрель и знатная дама путешествуют вместе по постоялым дворам и селам, чтобы исполнять песни для простого люда и аристократов? Такая вот цирковая группа?
Мои щеки покрылись румянцем. Да, он целиком и полностью прав. Как мне вообще в голову могла прийти подобная мысль? – Не иначе, от отчаяния, когда я представила, что расстанусь с ним, пусть и ненадолго.
Бедивир коснулся моего плеча, слегка сжав пальцы:
- Ты и не заметишь, как я вернусь. Время пролетит мгновенно.
Он ошибался. Время без него тянулось, подобно пряже за веретеном, и каждый день был невыносимо пуст.
Пока он отсутствовал, я пыталась занять себя делами по хозяйству. Фай, который долго оставался без присмотра, сильно одичал. Я совершенно упустила из виду, каким свирепым и неуправляемым дракон может становиться, особенно если испытывает голод. А для такого огромного и прожорливого существа, каким он являлся, подобное пренебрежение может иметь катастрофические последствия. Было даже несколько пострадавших. Люди приходили ко мне с жалобами, с требованиями о выплате ущерба. Некоторые прибегали к угрозам. Как-то однажды у ворот замка собралась целая толпа, размахивающая кольями и дубинами. Тогда я, выйдя на стену, пообещала спустить дракона, и они быстро разошлись по домам.
Помимо подобных драматических эпизодов, жизнь в замке вообщем-то протекала весьма однообразно.
Но каждый день я сама напоминала себе, что чем печальней расставание, тем радостней встреча. И мое терпение в полной мере оправдалось.
Как-то ярким солнечным утром Бедивир вернулся и заключил меня в свои долгожданные объятия. Он похудел и осунулся, но выглядел счастливым. Сбросив плащ, менестрель поспешил смыть с себя дорожную пыль, а я приказала готовить праздничный обед, словно супруга рыцаря, вернувшегося из дальнего похода.