Фредерик (бледнея). Нужно найти жену такую, как Элеонора.
Гуго. Это трудно. Если вам повезет, то заботьтесь о ней. Нет ничего лучше, как быть любимым той, которую любишь. Это старая добрая истина.
Элеонора (опустив голову). Одна из тех старых добрых истин, которые кажутся такими безобидными в двадцать лет, а с годами становятся такими ужасными…
Фредерик. Почему же «ужасными»?
Элеонора. Потому что они истины. А такое случается нечасто.
Фредерик. Польщен, что столкнулся с одним из таких случаев.
Элеонора (поднимая голову). Вы можете быть польщены.
Гуго (потягивается и встает). Пойду попробую вытащить Агату из комнаты. Чего она так злится? В конце концов, кто здесь сидит под зам… э… Ну и погода… (Выходит.)
Фредерик. Странно наблюдать эти внезапные приступы жестокости. Жестокость — одна из тех редких сфер, в которых у Гуго проявляется изысканность…
Элеонора. Гуго ни о чем не знает.
Фредерик. Я только что получил тому доказательства. Он считает меня влюбившимся в вас глупцом. И он прав, ибо любить вас глупо. Впрочем, это я и так знаю. Элеонора, дорогая, я — тот юноша, который вас раздражает и с которым, к тому же, вы проводите ночи. Все это вам совершенно безразлично.
Элеонора. Мне это в общем безразлично, но мне не нравится, что ты постоянно стараешься скомпрометировать меня перед Гуго.
Фредерик (с сарказмом). Ты боишься?
Элеонора. Да.
Входит Себастьян.
Себастьян. Элеонора, оставь в покое этого молодого человека. Офелия слишком жульничает. Я был вынужден это обнаружить. Она вытаскивает карты из рукава… Где она могла прочесть, что именно так и делают?
Элеонора и Фредерик внимательно смотрят друг на друга. Она медленно улыбается ему, он целует ее руку.
Элеонора. Пойдемте на веранду. Вы увидите снег на Сарсельском холме.
Он вновь целует ее руку. Себастьян с иронией наблюдает за ними. Элеонора и Фредерик выходят. Входит Гуго.
Гуго. Агата сошла с ума. Где Элеонора?
Себастьян. Она пошла с Фредериком смотреть снег. Весьма оригинальный…
Гуго (подходит к нему и хватает его за шиворот.). Дурак. Неужели вы думаете, я потерплю, чтобы она изменила мне хоть на одну минуту? Я убью его. Как вы считаете?
Себастьян. Я считаю, что вы порвете на мне галстук эпохи Людовика Пятнадцатого, и все это кончится весьма трагически.
Гуго. Хватит с меня ваших намеков и улыбок. Ваших да еще этого молодого дурака.
Себастьян. Фредерик действительно молодой дурак. Но я здесь ни при чем, дорогой шурин. Он вообразил, что нравится Элеоноре, подумаешь… Есть такой тип мужчин, у которых воображение развито больше, чем темперамент.
Гуго. Вы слишком фривольно разговариваете. С вашей скандальной известностью в Стокгольме…
Себастьян. Ну что ж… Я никогда не был пай-мальчиком, увы!.. Я всегда нуждался в подтверждении кое-каких теорий, всегда разных, и потому должен был менять темы, вот и все.
Гуго (насмешливо). Что же это за теории?
Себастьян. Отнюдь не те, о которых вы думаете, дорогой мой. Теории о счастье, доброте, жизни, познании людей… Серьезно.
Гуго. Ну и какую же теорию вы в конце концов избрали?
Себастьян (презрительно). Никакую… Нет ни одной совершенной. (Гневно.) Будь у меня хоть самое малое представление о том, ради чего я живу… Хотя бы сейчас, здесь! Чтобы играть в живых покойников с диким трупным оскалом на физиономии… А?
Гуго (ошеломленно). Старина, я не знал, что э… вам так плохо. Давайте вместе заниматься поместьем…
Себастьян (с улыбкой). Я пошутил, Гуго. Вы же знаете меня. Ночью я прочел плохую книгу, стало грустно. Найдите мне лучше Элеонору, пусть она не слишком улыбается этому щеголю.
Гуго. Если он дотронется до нее, я его задушу…
Себастьян. Так вы и сделаете…
Гуго уходит на веранду.
Необыкновенно… Слепота мужей просто необыкновенна. Так же, как и сила их мускулов. (Отряхивается). Глупец едва не причинил мне боль. Ну что я могу поделать, если моя сестра неверна ему?..
Входит Офелия.
Офелия. Почему ты покраснел? Тебе стыдно?
Себастьян. От стыда я бледнею. А почему мне должно быть стыдно?
Офелия. Потому что ты сказал, что я жульничаю. (Плачет.)
Себастьян. Господи, ну и семейка! Нет, моя миленькая, ты не жульничала. Куда тебе жульничать с твоей детской честностью и непосредственностью…
Офелия. Тебе просто не следовало подглядывать ко мне в рукава. (Рыдает.) А иначе мне неинтересно играть в пикет.
Себастьян. Не плачь, Я научу тебя игре, в которой надо жульничать. Слышишь? Надо. В общем, как в жизни. Исчезни, они идут… исчезни.
Офелия уходит. Входят Гуго, Элеонора и Фредерик.
Ну, вы их нашли. Не стоило так волноваться.
Гуго. Я никогда не волнуюсь.
Себастьян (Элеоноре). Вообрази, твой муж, не найдя тебя здесь, схватил меня за галстук и стал так трясти, как… как какого-нибудь несчастного шалопая, что я, увы…
Тягостное молчание.
Вы мне не верите? Истинная правда, Фредерик, пощупайте эти бицепсы, (Протягивает ему руку.) Ничего, видите, ничего. Кое-какие кости, может быть, немножко мяса, немножко бледноватой крови, чуть-чуть кожи для обертки… Все.
Фредерик не двигается.
Вы не хотите пощупать? Вам больше нравятся бицепсы моей сестры?
Гуго. Что вы сказали?
Себастьян. В этом случае, дорогой мой, есть только два выхода: или вы все слышали и вновь хватаете меня за шиворот, или вы ничего не слышали, и тогда все хорошо. А я ничего не повторяю дважды.
Элеонора. Всем хорошо известно, как любит Себастьян подливать масло в огонь. Особенно в несуществующий.
Фредерик (мягко). Несуществующий?
Гуго смотрит на него, пожимает плечами, затем выходит, хлопнув дверью.
Себастьян. Каково положение… Очаровательное положение.
Фредерик (с облегчением). Боюсь, что скоро мы будем с Гуго на ножах.
Себастьян. Боюсь, что он успеет вытащить нож раньше вас.
Фредерик (Элеоноре). Это была бы прекрасная смерть.
Элеонора (утомленно). Не говорите глупостей. Да вы ничего и не знаете о смерти.
Фредерик. К чему вы это говорите?
Элеонора. К тому, что ты абсолютно ничего не знаешь. И прежде всего ты ничего не знаешь о жизни.
Себастьян. Он знает только кое-что о любви?
Элеонора (холодно). Да, к счастью. Поскольку иначе — дальше просто ехать некуда. (Выходит)
Себастьян (громко смеется). Ну вот. Вы хороший любовник, хотя немного глуповаты…
Фредерик (гневно). Хуже вас, я полагаю.
Себастьян. Будь мы в Стокгольме, я бы нашел возможность для сравнения. Но, понимаете, здесь только моя сестра, моя… э, кузина и Агата.
Фредерик (медленно). Я в этом не настолько уверен.
Себастьян (важно). Я запрещаю вам, дорогой мой, как бы там ни было, распространяться на тему о нравственности Агаты или Офелии.