– Хм… А я думал, такие правила только в элитных городских домах бывают.
– Жители Вольфена считают свой городишко элитным. Как, впрочем, и любые другие жители провинции.
– А вы их мнения не разделяете?
– Меня всегда раздражало их самодовольство, – фройляйн Хайнце вздохнула и поднялась. – Что ж, свой гражданский и административный долг я выполнила и могу идти. Полагаю, тело зароют и без моего участия.
Даниэль мог бы напомнить ей, что она и сама уроженка этого провинциального городишки, но это бы означало расписаться в том, что он интересовался её биографией, по сути – совал нос не в своё дело. Даже если она уже знает от Штеймана, всё равно неловко.
– Но дом-то хоть хорош? – вместо этого спросил он.
– Да в том-то и дело, что не слишком. Так что трудности с продажей будут изрядные, боюсь, он ещё долго будет стоять и разрушаться. Да вы его, наверное, видели, маленький такой, почти за вашей гостиницей.
– Что ж, желаю вам удачи.
– Спасибо.
Она ушла, а Даниэль ещё некоторое время посидел на скамье, потом поднялся и пошёл к выходу.
Местное кладбище, вопреки обыкновению, находилось не прямо рядом с церковью, а чуть подальше. Там, где стояла церковь, городская стена слишком близко подходила к скале, не оставляя достаточно места для захоронений, и потому погост разместился ниже по склону, будучи с одной стороны ограничен решёткой замкового парка. С трёх других сторон тянулась невысокая каменная оградка, рядом со входом стояла крошечная часовенка. Земля тут, как на детской площадке, была посыпана песком, кладбище, как и весь городок, выглядело чистеньким и ухоженным, почти игрушечным. Когда Даниэль вошёл в калитку, гроб в вырытую в центре кладбища яму ещё не опустили. Люди столпились вокруг, и Фёрстнер наконец увидел Кристину, но подходить к ней не стал. Вместо этого он присел на ограду рядом с флегматичного вида мужчиной средних лет, в испачканном землёй комбинезоне и в толстых перчатках. Судя по прислонённой рядом лопате, могилу предстояло зарывать именно ему, но сейчас землекоп спокойной курил, глядя на траурную толпу с видом философского равнодушия. От него заметно попахивало пивком.
– Они ещё не скоро разойдутся, да? – Даниэль кивнул в сторону могилы.
– Точно, – кивнул могильщик. – Сперва речи говорить будут, потом в очередь выстроятся, чтобы земли на гроб накидать… Дай бог до темноты управятся.
Даниэль тоже кивнул. Говорить больше не хотелось, и он молча наблюдал, как вперёд выступил полный представительный мужчина, видимо, мэр Вольфена, или кто тут у них возглавляет администрацию, и действительно завёл речь. Однако могильщик рядом видимо решил, что Даниэль, обратившись к нему, дал понять, что нуждается в собеседнике.
– А всё потому, – наставительно произнёс он, – что незачем лезть, куда не просят!
– Простите?
– Покойница-то наша, – могильщик кивнул на гроб, – обожала совать нос в чужие дела.
– Насколько я понял, она была сумасшедшая.
– Не безумнее нас с вами. Просто любопытная – страсть! – он достал сигаретную пачку, вытряхнул на ладонь ещё одну сигарету и прикурил от предыдущей. – Хотите?
Даниэль качнул головой.
– Ну, как хотите. Вот, казалось бы, живи и дай жить другим. Мало ли, кто что скрывает, у каждого в бельишке-то хоть что-то грязное да попадётся. Тем более, если бельишко не чьё-нибудь, а хозяйское, – могильщик указал на замок. – Нет, всё хотелось ей кого-нибудь на чистую воду вывести. Она уж и полицию допекла, комиссар-то наш на неё ругался.
– Постойте, вы хотите сказать, что фрау Кауфман интересовалась герром Штейманом?
– А то ж, – охотно согласился землекоп. – И им, и помощницей егойной. Но помощница-то хоть как-то тут крутится, ну, не знаю, может чего и не то сделает по мелочи – налоговую там проведёт, или ещё чего… А хозяин-то сидит у себя в Эйкендорфе и к нам носу не кажет. Так нет, Кауфман вбила себе в голову, что он тайком тут бывает, и что от него все беды.
– Какие беды?
– Ну дык мужа-то её убили. А вот теперь и её саму. Допрыгалась.
– Но вы же не хотите сказать, что её убил Штейман?
– Э, зачем ему? Я ж говорю, он тут и не бывает. Но всё равно не к добру это, высовываться зазря. Вон, о прошлом годе её поймали, когда она тайком пыталась в замок пролезть. Эта… сигнализация сработала. Казалось бы, дождись лета, когда экскурсии, и ходи хоть каждый день, если денег не жалко. Но нет, ей мало показалось. И всё ходит, бормочет… То она чего-то видела, то она чего-то слышала… А если и слышала – промолчи!