Галерея закончилась ещё одной дверью, на этот раз высокой и двустворчатой. Потянув за массивную ручку, Фёрстнер оказался на парадной лестнице. На белых стенах и белых перилах плясали отблески горевшего внизу огня – первый на сегодня признак того, что Даниэль не единственный обитатель замка. Огонь потрескивал внизу, там кто-то шевельнулся и кашлянул. Потянуло дымом, к некоторому удивлению Даниэля – табачным.
Хватаясь за перила, он спустился вниз, по тянувшимся вдоль трёх стен лестничным маршам. Внизу был обширный холл с большим камином, позволяющим, буде возникнет такое желание, зажарить в нём целого быка. В камине горел огонь, бывший единственным источником освещения. А перед камином стояла фройляйн Хайнце и курила, задумчиво глядя на пламя. Когда Даниэль миновал стоящие у подножия лестницы рыцарские доспехи, она оглянулась на его шаги и кивнула:
– Добрый вечер.
– А он добрый? – все мысли Даниэля были сосредоточены на том, чтобы преодолеть оставшиеся метры и не упасть, а сесть на изящный диванчик перед камином.
– Надеюсь. Как ты себя чувствуешь?
– Сносно. А ты у нас, значит, человек на службе у вампира.
– Можно и так сказать, – спокойно согласилась Грета.
– Ну и как оно? Не боишься однажды послужить ему обедом? Или, может, сама ему еду поставляешь и сама же трупы прикапываешь?
– Бывает, что и поставляю, – Грета скептически осмотрела оставшийся окурок и швырнула его в огонь. – Только знаешь что, давай обойдёмся без этого праведного негодования и обличений. Моя жизнь – моё личное дело. А твоё превращение – свершившийся факт. Если хочешь, можешь побиться головой о стенку, авось полегчает. А вот прыгать с балкона, или резать вены не советую, не поможет.
– Пойду, напьюсь с горя, – саркастически отозвался Даниэль.
– Можешь и напиться. Если тебе нечем заняться и ты хочешь скоротать ночку в компании с унитазом.
– Так я уже и выпить не могу? Кошмар.
– Почему же, можешь. Целых четыре напитка, каждый с резусом и без. На взгляд и не отличишь. Говорят, правда, по запаху различаются, но я сама пока не чую. Но учти, с них ты не опьянеешь. Разве что немного развеселишься, если донор был пьян.
– Так вот, значит, как это корректно называется – донор… – Грета никак не прокомментировала его замечание, и Даниэль, помолчав, спросил: – А как насчёт прочих жизненных радостей?
– Это каких?
– Секса, например.
– Мужчины! – фыркнула фройляйн Хайнце. – Кто про что… Не беспокойся, твоя мужская сила при тебе, всё, что надо, работает. И можешь не бояться обрюхатить случайную подружку, вампиры размножаются только путём обращений.
– Ясно, стопроцентные паразиты. Питаются за счёт людей, размножаются тоже…
– Если хочешь, может считать себя паразитом, но говорить что-то подобное другим вампирам я бы тебе не советовала. Особенно Ральфу. Он твой Мастер, – по тому, как Грета выделила это слово, не осталось сомнений, что оно с большой буквы, – а значит – наставник и господин.
– Где это написано?
– В вампирском кодексе. Да-да, есть и такой, не удивляйся. Так вот, там чёрным по белому написано, что меру вины птенца перед Мастером за проступок, и меру его наказания определяет только сам Мастер. Вплоть до смерти.
– И что же считается проступком?
– Это тоже решает Мастер, так что спросишь у Ральфа. Но послушание своему создателю обязательно для всех.
– М-да. Я точно не могу напиться?
– Ну, если уж очень хочется, то бокал-другой вина или чего покрепче выпить можешь, – Грета села в соседнее кресло. – Правда, эффекта не будет, но вкус почувствуешь. Вина, воды – если знать меру и пить понемножку, то вреда никакого, жидкость сама из организма выведется. А вот суп, или сок с мякотью уже не стоит. Про твёрдую пищу я уж и не говорю, от неё, кроме проблем, ты ничего не наживёшь.
– Спасибо, просветила. А я-то как раз собирался пойти и съесть бифштекс.
– Даниэль, на обиженных воду возят.
Придумать, что на это ответить, Даниэль не успел. Наверху раздались лёгкие шаги. Едва ли Грета их услышала, во всяком случае, Даниэль был уверен, что сам бы он раньше не услышал. Но она заметила, как он поднял голову и напрягся. Женщина поправила волосы и тоже повернулась к лестнице. А спустя минуту наверху открылась дверь, и по ступенькам почти бесшумно спустился Ральф.