Они с Петрой не дружили, и всё равно эта нелепая смерть потрясла девушку. Со временем понимание того, насколько хрупка человеческая жизнь и как легко она может оборваться, лишь укрепилось. Люди гибли постоянно – случайно подвернувшись под руку грабителю или съехавшему с катушек наркоману, в автомобильных катастрофах, в пьяных драках, от рук ревнивых мужей и жён или нетерпеливых наследников… Временами случались громкие дела о серийных или заказных убийствах, но они, как ни странно, пугали Петру куда меньше, чем осознание того, что умереть в любой момент можно, просто поссорившись с близком человеком или не вовремя открыв не ту дверь.
Со временем страх притупился, она привыкла к мысли, что, как и все, ходит под дамокловым мечом. Привыкла и к трупам, и к заплаканным родственникам. Временами ей казалось, что она вообще разучилось испытывать нормальные человеческие чувства. Блестящих результатов Винклер не показывала, но исполнительность и работоспособность всё же позволили ей продвинуться по службе. А примерно год назад она сама убила человека.
Это было при задержании вооружённой банды. К счастью, огнестрельного оружия в руках у вдруг бросившегося на неё бандита не было, только нож. Трудно сказать, на что он рассчитывал, может, сказалась в большом количестве принимавшаяся членами банды наркота, но она тогда выпалила и только после этого сообразила, что коллеги успели бы его перехватить. И психолог, и сослуживцы твердили Петре, что ей не в чем себя винить, что её жизнь подвергалась реальной опасности, и вообще она была в своём праве, но женщину всё равно трясло. Никаких неприятностей у неё не было, её даже поощрили премией, ну а ночные кошмары… Да кому они интересны, на самом-то деле.
Вот так люди и начинают чудить или вдруг кончают с собой, думала Петра, собирая бумаги в папку. Когда понимают, что жизнь не удалась, стала пустой и бессмысленной. Нет, конечно, лезть в петлю она не собиралась, но пора было что-то менять. Как минимум, найти другую работу. Надо будет полазить по сайтам, посмотреть объявления в газетах. В крайнем случае, её сбережений хватит, чтобы продержаться годик-другой. И в совсем крайнем случае можно будет обратиться к отчиму, у него есть связи. В конце концов, она не так уж плоха в делопроизводстве. Жизнь «белого воротничка» никогда не привлекала Петру, но это всё же лучше, чем любоваться на трупы и рисковать собой при очередном задержании.
В здании было тихо, большинство сотрудников, кроме дежурных, уже ушли домой. Петра заперла папку в сейф, вышла из кабинета, и, придерживая дверь рукой, через которую была перекинута куртка, вставила ключ в замок.
– Детектив Винклер?
Петра вздрогнула и оглянулась. Она была готова поклясться, что ещё секунду назад коридор был пуст, и этому высокому светловолосому мужчине было совершенно неоткуда взяться за её спиной. Но он там был и теперь доброжелательно глядел на Петру сверху вниз. Вышел из соседнего кабинета?
– Кто вы такой?
– Это неважно, – он улыбнулся. – Мне сказали, что вы расследуете тройное убийство, совершенное в ночь с двадцать шестого на двадцать седьмое?
– Кто сказал? – резко спросила женщина. Да, ей действительно дали этот явный «висяк», всучили, можно сказать. Вот только посторонним об этом знать совершенно незачем. А этого человека Петра видела в первый раз.
– Это тоже совершенно неважно, – он вдруг оказался вплотную к ней, хотя Петра не успела уловить его движения. Глаза незнакомца теперь были совсем близко – не то серые, не то голубые, не то зелёные. Цвет переливался, перетекая один в другой, и Петра застыла, пытаясь уловить момент перехода. Словно она вновь была маленькой девочкой, крутившей калейдоскоп, будучи не в силах оторваться от всё новых и новых узоров – а вдруг следующий окажется ещё красивее?
– Вас ведь зовут Петра? – прозвучал в ушах вкрадчивый голос.
– Да, – неужели это ответила она сама?
– Прекрасно, Петра. Давайте мы с вами зайдём в ваш кабинет, сядем, и вы мне всё подробно расскажете.
Как они оказались в кабинете, Петра не помнила. Более-менее она пришла в себя, уже сидя напротив этого человека и подробно излагая ему материалы дела. Человек задумчиво кивал, иногда чему-то морщась.