– Полагаю, – добавила судья, – когда эта девушка придёт в себя, она сможет нам всё объяснить. Не так ли, дорогая? – она вышла из-за столика и наклонилась над Гретой. – Ну давай, же, вставай. Я понимаю, что тебе тяжело, милая, но соберись…
Поднятая на ноги и усаженная на стул Грета продолжала судорожно всхлипывать, но всё же сумела выдавить, что привела Айке в бильярдную комнату, как ей и было приказано, и сказала, что та должна выпить какой-нибудь из выставленных там графинов целиком… А потом побрызгать на себя духами… Она, Грета и не думала, что там будет что-то настолько крепкое… А потом её позвал Пьетро Кавальери и Грета ушла с ним, а когда вернулась, то Айке уже благоухала, что твоя клумба…
– Ты действительно отозвал её от жертвы? – судья повернулась к Пьетро. Тот сжал побелевшие губы, но кивнул. Грета икнула, уткнулась лицом в ладони и невнятно пробормотала, что она бы никогда-никогда… И если бы только знала… После чего снова разрыдалась.
Паук вновь нашёл взглядом официанта, шевельнул бровью – и официант исчез, чтобы тут же вернуться со стаканом простой воды на подносе. Стакан вручили Грете и чуть ли не силой заставили выпить.
– Ты же видишь, в каком она состоянии, – укоризненно сказала Пьетро судья. – Полагаю, всё ясно. Жертва самостоятельно выбрала абсент, оказавшийся там из-за халатности птенца Куинна, и потом, будучи пьяной, не смогла отмерить порцию духов, вот и всё.
– Халатности птенца, – истекающим ядом голосом повторил Кавальери. – Доминик, когда это твои служащие в последний раз проявляли халатность?
– Ты что же, обвиняешь моего птенца в сговоре с Хайнце? – Куинн поднял бровь. – Мои служащие, конечно, проявляют халатность реже, чем другие, но они не автоматы. У всех случаются ошибки, просто до сих пор они не имели таких фатальных последствий.
Ноздри Кавальери раздулись, и Даниэлю показалось, что сейчас вампир полезет в драку. Или сделает ещё что-нибудь столь же решительное. Но вместо этого он повернулся к Грете:
– Поднимайся! Мы уходим.
– С какой это стати? – поинтересовался Ральф.
– Что «с какой стати»? Уходим?
– Нет, с какой стати ты ей приказываешь?
– Ты, кажется, опять забыл, что ты не её Мастер и никогда им не будешь.
– Так же, как и ты, – парировал Ральф.
– Я – старший из птенцов Михаила! А потому я теперь глава Клана.
– Пока ещё нет. Вероятно, ты им станешь в самом ближайшем будущем, но ты ещё не признанный глава. Но даже когда тебя признают, те из Клана, кто не являются твоими птенцами, имеют право его покинуть и найти себе новый Клан. Так что Грета не обязана идти с тобой, если она не хочет. Ты ведь не хочешь? – Ральф повернулся к Грете, и та молча покачала головой.
– Не вмешивайся не в своё дело, Штейман! – Кавальери шагнул вперёд, его глаза опасно сузились.
– И в самом деле, – сказал один из мужчин-судей. – Традиция предусматривает, что все члены Клана дожидаются утверждения главы, а присягать ему или нет, решается на общем собрании.
– Я помню традиции, – Ральф повернулся к нему, – но я сильно сомневаюсь в беспристрастности Кавальери. Он может выместить на Грете Хайнце злобу, когда она окажется в его власти.
– А я сомневаюсь в беспристрастности Штеймана, – сказал Кавальери. – Он может просто спрятать свою драгоценную Грету и объявить её сбежавшей или погибшей. Если кто-то в чём-то сомневается, то могу дать слово, что до суда она доживёт.
Судья задумчиво кивнул. Ральф открыл было рот, но ничего не произнёс, а повернулся к Доминику Куинну.
– Предлагаю сделать так, – тут же сказал тот. – Оставьте Хайнце у меня. Я присмотрю, чтобы она никуда не делась, и тоже даю слово, что она предстанет перед судом, если ты, Пьетро, захочешь её обвинить. Но до тех пор она будет в целости и сохранности.
Судьи переглянулись и вновь один за другим согласно кивнули. Ральф тоже кивнул. Кавальери обвёл их взглядом, от которого все только что не задымились, после чего развернулся на каблуках и быстро пошёл к выходу.
Собрание загудело, вампиры тоже явно готовились отбыть. Ральф о чём-то заговорил с Домиником, то и дело отвлекавшимся на то, чтобы попрощаться с уходящими. Даниэль, чувствуя себя всеми забытым и ненужным, отступил к стене, молча наблюдая, как пустеет зал. Откуда-то появились ещё двое официантов и принялись собирать оставшуюся посуду и наводить порядок. Тело подняли и куда-то унесли.
Они ушли последними. Ральф думал о чём-то своём, Штефан тоже помалкивал, и Даниэль решился заговорить, только когда они с Мастером сели в машину.