Какие именно дела, он не уточнил, а Даниэль не стал спрашивать – отчасти из гордости, отчасти из уверенности, что Ральф всё равно не скажет. Чувствовать себя ребёнком, которого взрослые не посвящают в свои взрослые проблемы, было обидно и неприятно. Возможно, сказалась появившаяся после истории с похищением мнительность, но Даниэль как-то очень остро начал чувствовать себя лишним. Ральф был чем-то занят, у него была какая-то своя, напряжённая и насыщенная жизнь, вот только Даниэль не знал о ней практически ничего. Даже о разделении своей корпорации Штейман обмолвился лишь мимоходом, и когда Даниэль по пути из аэропорта в Ауслезе попытался расспросить о подробностях, Мастер не слишком тактично дал понять, что это не его ума дело.
На моём месте должна была быть Грета, думал Даниэль, уставившись сквозь стекло машины, которую вёл Штефан, взятый Ральфом в поездку третьим. Она готовилась к этому всю жизнь, а я – лишь необъяснимый каприз, к тому же дорого обошедшийся. Нелюбимый сын, которого и бросить жалко, и возиться утомительно.
– Тебя подбросить? – спросил Штефан этим вечером, когда они проснулись и выпили каждый свою порцию крови.
– Буду благодарен.
– Отлично. Сколько там пробудешь?
– М-м… Честно говоря, понятия не имею.
– Тогда, когда соберёшься обратно, не жди меня, бери такси.
Даниэль кивнул. И вот теперь он сидел у постели своего больного отца, которого всё ещё не выписали из больницы – и решительно не знал, что сказать. Впервые в отношениях с родными его охватило такое косноязычие. Отец не спешил прийти ему на помощь, возможно, ему было просто трудно говорить. В былое время Даниэль уже рассказывал бы ему о своих новых проектах, о переезде, о новых или общих знакомых… Но что он мог сказать теперь? Как-то, занятый переживаниями последних недель, он так и не придумал толком, что будет врать при встрече с семьёй.
«Хорошо, что у меня нет жены, – подумал писатель. – С ней объясниться было бы ещё труднее».
– Как мама? – наконец спросил он.
– Хорошо, – отец прикрыл глаза. – Каждый день меня навещает. И Пауль тоже.
И снова Даниэлю почудился в его словах упрёк. А может и не почудился.
– Я как раз хотел с ней встретиться.
– Встречайся, кто ж не даёт?
– Я ненадолго в Аугслезе. Дня на два, может, на три. Сегодня она уже не придёт?
– Может, и придёт, – герр Фёрстнер приоткрыл потускневшие глаза и внимательно посмотрел на старшего сына. – У тебя уже не хватает времени не только на родного отца, но и на мать?
Даниэль уставился на свои руки:
– Я нашёл новую работу, папа. Буду работать в крупной компании, как вы с мамой и хотели. Но новые обязанности отнимают много времени. Мне нужно зарабатывать себе хорошую репутацию.
– А ты изменился, Даниэль, – после паузы констатировал отец.
– В чём же?
– Во всём. В прежние времена ты не прогибался ни перед кем, даже перед нами с твоей матерью. Да, мне не нравилось, что ты так беспечно относишься к своему будущему, но я гордился твёрдостью твоего характера. Ты бы наплевал на всё ради того, что считал правильным, и тем более на какую-то там репутацию. И ты бы не сидел сейчас рядом со мной, не смотрел собачьими глазами, – он помолчал и добавил. – А ещё раньше, когда тебе было стыдно, ты краснел. Но сейчас ты даже краснеть разучился.
– И ты хочешь знать, не разучился ли я стыдиться, так?
– Что с тобой случилось, Даниэль?
Снова этот проклятый вопрос, который уже задавал Пауль. И снова Даниэль не знал, что на него ответить.
С матерью и Паулем он неожиданно столкнулся на лестнице. Из отцовской палаты Даниэль ушёл, а вернее, сбежал куда раньше, чем собирался. Но уж слишком тяжёлым оказалось это общение.
– Даниэль! – радостно воскликнул брат, в два шага перемахнул оставшиеся ступеньки и они обнялись. Потом Даниэль глянул на мать – и понял, что предстоящий разговор если и будет легче, то ненамного. Видимо, его ждёт ещё один допрос. Ей богу, когда его допрашивал полицейский Хофман, давая понять, что подозревает в причастности к смерти фрау Кауфман, он чувствовал себя гораздо лучше. Как же давно это было! Буквально в другой жизни.
– Я рассказал маме, как ездил за тобой в Эйкендорф, – жизнерадостно сообщил Пауль. – Мог бы и сам ей позвонить после нашего с тобой разговора.
Даниэль удивлённо глянул на него. Вот чёрт, Ральф мог бы и сказать, что там его вампиры Паулю навнушали.
– Я ведь всё равно хотел приехать…
– Не слишком-то, видимо, хотел, – сказала мать, поджав губы.
– Мам, ну, сейчас Даниэль всё объяснит, – без тени сомнения выдал Пауль.
Даниэль снова мысленно выругался. Но две пары глаз вопросительно смотрели на него, и он повторил уже однажды сказанную ложь: