На Штефана. Больше просто не на кого.
– Дорогой, что с тобой? – мать, к счастью, в сторону стоянки не смотрела.
– Мама, – Даниэль осторожно усадил брата на ступеньку и, стараясь говорить как можно твёрже, повернулся к матери, – принеси, пожалуйста, воды.
– Но он…
– С ним всё будет в порядке. В крайнем случае позовём врачей, мы же в больнице.
Мать кивнула и убежала вверх по лестнице. Даниэль повернулся к Паулю.
– Возьми себя в руки, – прошипел он, встряхивая брата за плечо. – Ну же, давай! Ты же не хочешь заставить её волноваться?
– Но там… Там… – глаза у Пауля были совершенно дикие.
– Я знаю, что там, – Фёрстнер несильно ударил его по щеке. – Соберись, ну же!
Пощёчина подействовала – взгляд Пауля обрёл осмысленное выражение. Он взглянул на Даниэля, после чего снова перевёл взгляд на ничего не подозревающего Штефана.
– Я приехал в Эйкендорф, – монотонным невыразительным голосом произнёс он. – Но с мы с тобой не встречались.
– Нет, – вздохнул Даниэль. «Любое внушение может дать осечку, – зазвучал в его голове голос Ральфа. – Человек, которому приказано забыть, вспомнит… И чем выше личная заинтересованность, тем выше вероятность осечки».
– Но я повстречал других… существ, – было видно, что последнее слово далось Паулю с изрядным трудом. Он поднял дрожащую руку и вытер лоб, на котором выступили капли пота.
– Ты не должен был об этом помнить.
– Но я вспомнил.
– Вот! – сверху послышались дробные шаги, и к ним сбежала мать с пластиковым стаканчиком в руке. – Выпей. Тебе лучше?
– Да, лучше, – Пауль кивнул. – Спасибо.
– Всё равно выпей. Что с тобой случилось?
– Просто голова закружилась.
Мать продолжала хлопотать над младшим сыном, на какое-то время забыв обо всём остальном. Даниэль посмотрел вниз, на стоянку. Штефану надоело стоять, он распахнул дверцу автомобиля и сел внутрь. Дверца осталась открытой.
– Мне пора, – сказал Даниэль. – Пауль, мама… Рад был с вами повидаться. Если что – звоните.
Не дожидаясь ответа, которого и не последовало, он, больше не оглядываясь, сбежал вниз по ступенькам, пересёк холл и вышел наружу. В лицо ударил холод, и Даниэль глубоко втянул в себя сладковато пахнущий начавшим подгнивать палым дубовым листом воздух. Стоянка была за углом. Проходя мимо, он кинул невольный взгляд вверх, на стеклянную стену, но на лестнице уже никого не было.
– А, вот и ты, – Штефан выглянул из автомобиля. – Садись давай, поехали.
Даниэль кивнул и протянул руку ко второй дверце, и тут за углом затопали торопливые шаги. Кто-то бегом обогнул здание больницы, и Даниэль узнал Пауля. Тот остановился, едва увидев брата, и призывно махнул рукой:
– Даниэль!
– Одну минуту, – писатель кивнул Штефану и двинулся через стоянку. Пауль ждал, не торопясь подходить, и когда Даниэль поравнялся с ним, отступил назад, приглашая за собой. Так они дошли до крыльца и вошли в холл больницы. Матери, к счастью, видно не было.
– Ну?
– Даниэль… – вид у Пауля всё ещё был бледный. – Ты ведь знаешь, кто это? Он из этих. Почему ты… уезжаешь с ним?
Лучше всего было бы сделать вид, будто он ничего не понимает. Отовраться, как-нибудь успокоить, а потом рассказать Ральфу, или, далеко не ходя, Штефану, и пусть тот исправляет свой брак. Но Даниэль вдруг понял, что смертельно устал от этой лжи, ледяной стеной отделяющей его от собственной семьи. Это было глупо, это было опасно, но пусть хоть кто-нибудь знает о нём правду. Пауль не болтун. Даниэль оглянулся на дверь, но Штефан остался на стоянке. Слух вампиров острее, чем у людей, но едва ли даже вампир сумеет расслышать сквозь стены тихо сказанные слова.
– Пауль, а ты ещё ничего не понял? Я теперь – один из них!
Брат недоумённо моргнул. Даниэль оскалился, демонстрируя клыки – и Пауль отшатнулся. Не говоря больше ни слова, Даниэль развернулся на каблуках и вышел.
– Ну, как? – спросил Ральф, стягивая перчатки и сматывая шарф с шеи.
– Ты был прав, – мрачно отозвался Даниэль. – Лучше бы они сочли, что я умер.
Ральф хмыкнул, снял элегантное дорогое пальто и, аккуратно сложив, повесил на спинку кресла.
– Не бери в голову, – посоветовал он. – Через это все проходят. Кому-то Мастера сразу приказывают забыть о родных, кому-то позволяют увидеться и осознать, что назад дороги нет. Но рано или поздно все понимают. Я и сам в своё время сбежал от своего Мастера и припёрся домой, ни на минуту не задумавшись, как теперь буду в нём уживаться. Так что твои чувства мне понятны.