А может, его изгнанию и вовсе пришёл конец? Даниэль не взялся бы сейчас сказать, хорошо это, или плохо.
– Ты где спишь? – спросила между тем Грета, когда они вылезли из машины.
– Мы устроились в спальнях на втором этаже.
– Мы?
– Я с донором.
– Ральф знает?
– Разумеется, он мне его и нашёл. Вернее, её, это женщина.
– Познакомь меня с ней.
– Обязательно, только завтра. Сейчас она уже спит.
– Как спит, так и проснётся, – бросила Грета. Она быстро вышла из гаража и зашагала через двор, Даниэлю оставалось только поспешить следом. Вещей у неё оказался один чемодан, и она понесла его сама, хотя Даниэль протянул было руку.
– Я не собираюсь её сейчас будить.
– Между прочим, это мой дом.
– Между прочим, это мой донор. Грета, что за спешка? Ты куда-то торопишься?
Грета на мгновение задумалась, или сделала вид, после чего согласно кивнула:
– Ладно, завтра так завтра. У тебя есть кровь?
– В холодильнике, в подвале.
– Я ещё немного привезла.
Они расстались у лестницы. Грета уверенно направилась в сторону спален третьего этажа, Даниэль – в библиотеку. До самого утра его больше никто не потревожил, и когда он перед рассветом отправился в свою комнату, Хайнце видно не было.
Знакомство и правда состоялось на следующий день, и прошло мирно. Петре явно было любопытно, а вот Грета едва кивнула, словно и не она вчера настаивала на непременном знакомстве. Они обменялись не больше, чем парой слов, после чего Грета объявила, что хочет прогуляться по окрестностям.
– Какая-то она… ледяная, – сказала Петра, когда Грета ушла. – Как Снежная королева из сказки.
– Она – вампир трудной судьбы, – Даниэль постарался спрятать иронию, но ему это плохо удалось. – Я, кстати, тебе про неё рассказывал.
– А, так это она – приёмная дочь твоего Мастера?
– Она самая.
Вечер потёк как обычно – Петра поужинала и включила телевизор, но Даниэль не нашёл там ничего интересного для себя и ушёл в библиотеку. За окном пошёл снег, его хлопья красиво кружились в свете прожекторов, и Фёрстнер некоторое время постоял у окна, любуясь зрелищем, прежде чем включить ноутбук. Новый роман был написан уже больше чем наполовину, и Даниэль чётко знал, что в нём будет дальше, хотя, конечно, какую-то правку делать всё равно придётся. А потом ещё редактор в издательстве наверняка потребует что-нибудь изменить, и придётся противостоять его напору. Но писатель твёрдо знал, что не будет переделывать своё творение в мистику, как бы его ни убеждали. Не захотят печатать, он предложит рукопись кому-нибудь менее именитому, но не даст решать за себя, что и как ему писать.
Вот ведь ещё проблема, с издателями отныне придётся общаться исключительно дистанционно.
Грета вернулась, когда творческий процесс был в самом разгаре.
– Декабрь наконец вспомнил, что он декабрь, – с порога заявила она.
– Ты всегда входишь туда, где книги, в мокрой верхней одежде? – не удержался Даниэль. Он ожидал, что Грета опять напомнит, что она тут хозяйка, но она лишь покорно кивнула:
– Ты прав, пойду разденусь. Я только хотела спросить – я воспользуюсь твоим донором? У меня-то здесь своего нет.
Даниэль мысленно поморщился от этого «воспользуюсь», словно речь шла о вещи, но решил не заострять на этом внимание.
– Если она согласится.
Ночь незаметно летела к утру, текст, казалось, сам выскакивал из-под пальцев, ложась ровными строчками на экран. Временами Даниэль прерывался, чтобы перечитать написанное, что-то поправить, и продолжить снова. Его подхватила творческая волна, когда одно слово цепляет за собой другое и не нужно делать никакого усилия, чтобы изложить то, что представляется твоему воображению, наоборот, требуется усилие, чтобы прерваться. И кажется, что сделав паузу, ты обязательно упустишь что-то важное, что может и не удержаться в памяти и не прийти в следующий раз.
Опомнился он только перед самым рассветом и с сожалением осознал, что, хочешь – не хочешь, а продолжить придётся только завтра. Впрочем, кусок за сегодня и так вышел впечатляющий. Потянувшись, Даниэль выключил компьютер и вышел в Охотничью галерею.
В замке было тихо, только из музыкального салона доносилось едва слышное бормотание телевизора. Немного удивившись – обычно Петра до утра не засиживалась – Даниэль заглянул в салон. Уже открывая дверь, он сообразил, что там может быть Грета, но комната на первый взгляд показалась ему пустой. И только подойдя выключить забытый телевизор, он краем глаза заметил тело на диване.
Петра лежала на спине, свесив руку до пола и повернув голову. Её профиль, казавшийся мраморно-белым, чётко выделялся на фоне тёмно-красной обивки. Тело уже успело остыть и окоченеть. Аккуратная ранка на шее не оставляла сомнений в причине смерти. Да, Грета хорошо научилась контролировать себя – ни одна капля крови не пропала даром.