…жадно вдыхаю аромат бутонов, у него на лице три распустившихся цветка, еще пять нераскрытых бутонов…»
.
...и мы не могли уйти – даже когда нас осталось всего пятеро, если не считать автора. Автор частенько наведывался в нашу компанию, слушал очередное наше –
.
«- Вам нужно в заброшенный дом в тумане.
- А?
- Вам нужно в заброшенный дом в тумане.
Оборачиваюсь. Ничем не примечательный человек, волосы с проседью, сюртук какого-то причудливого покроя, часы на цепочке.
Оторопело спрашиваю:
- А в тумане… это где?»
.
И подумать, кто из нас может планомерно убивать своих однокашников – если их вообще кто-то убивал, если мы не исчезали просто потому, что нас не должно было быть. В тот вечер мы первый раз решили взять себе имена – чтобы у нас было хоть что-то человеческое. Мужчина средних лет назвался Марком, девочка-подросток (её родителей вообще не было на свете, потому что не встретились её бабушки и дедушки) назвалась Альмагель, сказала, что это что-то эльфийское. Мы подняли её на смех, говорили, что так называется лекарство, довели новоявленную Альмагель до слез, даже автор возмутился и заступился за девочку. Когда очередь дошла до меня, все вопросительно посмотрели в мою сторону, и... я сказал, что буду звать себя Автором. Видели бы вы ошеломленное лицо автора в этот момент – он посмотрел на меня, но правда, ничего не сказал.
Автор вообще был странный, самый странный из нас. Мало того, что он приходил к нам откуда-то из бесконечно далекого будущего, откуда мы ловили его сюжеты – вдобавок к этому он каждый раз появлялся в новом обличье, как будто не мог решить, как ему выглядеть. Он был то молодым парнем, то миловидной старушкой, то женщиной средних лет, то лысеющим мужчиной, а иногда и вовсе приходил без лица, как будто забыл его дома, и когда мы смотрели на него, то видели только серую пустоту.
Замок тоже как будто начал сходить с ума – с каждым днем мы замечали, что он выглядит все меньше разрушенным, все больше живым, обжитым, и там, где был глубокий провал между этажами, уже возвышался куполообразный потолок и причудливо изогнутая лестница. По-хорошему мы должны были радоваться метаморфозам замка – но на деле эти перемены только больше пугали нас, готовых бежать отсюда прочь, от того, что убивало нас одного за другим.
- Мы должны уйти отсюда – сказала Герти. Ей было чуть за двадцать, она вылавливала в замке удивительные стихи.
- Должны уйти – согласился я.
- У меня квартира в доме из прожитых дней, - сказала Герти.
- Это как?
- Ну... прожитые дни, они же использованы уже, они же не нужны никому? Вот как из использованного всякого дома строят, вот из прожитых дней тоже сделали...
- Здорово, - сказал я, представил себе, как мы будем собираться в её квартире из прожитых дней. Мне в моем доме становилось все неуютнее, потому что чайные коробки пустили чайные ростки.
Я вышел в погреб, чтобы принести вина, а когда вернулся, Герти уже исчезла. Мы с автором вошли в комнату одновременно – на этот раз автор был почти точной копией меня, только намного старше. Он оторопело посмотрел на кресло, в котором сидела Герти, и вздрогнул:
- Это не я её убил... – прошептал он, - не я...
- Не вы, - согласился я.
- Это вы её убили. И их всех.
- Что вы...
- ...вы убили. Вы сразу поняли, что я – это один из вас, кто-то один, кто останется и напишет все эти истории, кто прославится в веках... Знаете, даже через много веков после моей смерти в порядке исключения меня будут считать живым, существовавшим... Вы убирали своих конкурентов одного за другим, чтобы стать мной...
Киваю:
- Теперь я буду вами, да.
Автор молчит.
- А это ваш дом, я так понимаю? Замок... который построят несколько лет спустя?
- Правильно понимаете...
Смотрю на автора – чувствую, что он хочет убить меня, здесь, сейчас, немедленно, - и понимаю, что он не сделает этого, потому что тогда убьет самого себя...
...но я недооцениваю автора...
Конец