нему. Прежде чем спрыгнуть в сад, каждый втянул ноздрями
несколько пронзительно пахнущих крупиц порошка горной
травки. Впрочем, запах синих цветов все равно ощущался.
- Послушай! - тревожно прошептал Шумри, коснувшись
рукава киммерийца. - Они пахнут не так, как раньше! Намного
сильней и... по-другому. Запах уже не сладкий, но жгучий, ты
чувствуешь?!
- Понюхай еще порошка, - посоветовал Конан.
Насморк его не только не успел пройти, но еще усугубился
повторным купанием, и он не мог проникнуться тревогой
приятеля.
Шумри вдохнул несколько раз порошок и зажал нос. Конан
осторожно двинулся по искрящимся в свете луны осколкам
горного хрусталя. Они захрустели, и он сошел с дорожки в
усыпанную цветами траву.
- Хорошо бы эта ведьма спала в саду, - пробормотал он,
внимательно оглядываясь вокруг. - Ведь в замке ей душно...
В тот же миг он увидел Веллию, действительно возлежащую
на траве, окруженную качающимися голубыми и лиловыми
головками. Она была обнаженной, как и в их первую встречу.
Пушистые, слабо блестящие в свете луны волосы укрывали ее,
словно золотистая пена, словно нежные водоросли на морском
дне. Они слабо вздымались в такт ее дыханию.
Конан оглянулся и дал знак своим спутникам, призывая к
полному молчанию. Но сам тут же нарушил его, схватившись за
правую голень, которую обожгло резкой болью.
- Копыта Нергала!..
Он с трудом оторвал один из синих цветов, похожий на
большой колокольчик, присосавшийся к ноге и прожегший
прочную кожаную штанину. На том месте, где лепестки
прикасались к коже, появилась кровоточащая язва.
- Остерегайтесь цветов! - громким шепотом предупредил он
своих спутников.
Но было поздно. Молчание ночи прорезал хриплый вскрик.
Один из слуг Шумри, захлебываясь воплем, отрывал от шеи
цветок, протянувшийся к нему с ветки дерева. На месте
вгрызшихся лепестков зияла рана - из порванной сонной
артерии толчками выплескивалась кровь, казавшаяся в свете
луны черной.
От крика Веллия тотчас проснулась и вскочила на ноги.
Конан бросился к ней, словно голодный лев на готовую
умчаться прочь антилопу. Прежде чем крепкие пальцы варвара
сжали ей горло, женщина успела пронзительно закричать. На ее
крик со стороны замка и ворот поспешили стражники, в воздухе
засвистели стрелы.
- Не стреляйте! - во всю силу своих легких взревел
киммериец. - Одно движение - и я задушу ее!
Увидев, что госпожа их полностью во власти Конана,
красавцы-стражники опустили луки. Но стрелы их уже успели
пронзить второго из слуг Шумри, который бился теперь в
агонии на траве. Его товарищ, к шее которого присосался
цветок, уже не двигался, испустив дух от потери крови. Больд
также лежал, упав навзничь.
- Ты ранен? - нагнулся над ним встревоженный немедиец.
Тот покачал головой, с трудом приподнялся и сел.
- Стрела ударила мне в грудь, - сказал Больд. - Смотри.
Сквозь прорехи в одежде Шумри увидел кольчугу из очень
мелких колец. В месте удара стрелы она блестела, точно
посеребренная.
- Она спасли тебя еще раз, - прошептал Шумри. - Я же
тебе говорил...
- Бросьте луки и мечи в одну кучу! - громко
распоряжался между тем Конан. - И не вздумайте шутить
или утаивать оружие. Иначе ее хрупкое горлышко в один
момент хрустнет - точь-в-точь как куриная шейка!
Больд поднялся на ноги, пошатываясь, подошел к
киммерийцу и встал рядом.
- Не только мечи и луки, но также лопаты, подсвечники
и все остальное, - добавил он.
Шумри поразило, что здесь были не только охрана и
слуги-мужчины, но и девушки. Растрепанные, полуодетые,
оставившие впопыхах постели красавицы сжимали в руках кто
что успел схватить: бронзовый подсвечник, топор, шило,
ножницы... на их лицах была такая ненависть и решимость, что
не оставалось сомнений, насколько они преданы своей госпоже.
Неожиданно Больд изо всех сил оттолкнул Конана. Краем
глаза он успел заметить, как одна из молоденьких служанок
та, что встречала Конана и Шумри у дверей замка и угощала
вином - сумела подкрасться в темноте за спину киммерийцу и,
размахнувшись, занесла кинжал над его левой лопаткой.
- Получай же, зверь! - крикнула она, нанося удар двумя
руками, но кинжал просвистел мимо цели и вместо лопатки
Конана вонзился в плечо оттолкнувшего его Больда.
- Я убью ее! - взревел Конан, и в падении не
выпустивший ведьмы и увлекший ее за собой на землю.
Он сжал ее горло с такой силой, что Веллия захрипела и
закатила глаза.
Шумри бросился к Больду.
- Ничего, ничего, рана не глубокая, просто царапина,
приговаривал он, разорвав рукав и стараясь рассмотреть в
призрачном лунном свете узкий разрез, из которого струился
темный ручеек крови.
- Рана не глубока, - пробормотал Больд, отводя его
руки. - Но эта милая девушка обмакнула кинжал в яд. Должно
быть, цветы уступили его ей... Не суетись, друг. Я рад, что
последние капли моей жизни истрачены именно так...
Он откинулся головой на землю и прикрыл глаза. По его
изможденному, болезненному лицу прошла судорога, после чего
все черты словно разгладились и налились покоем.
- Живо оружие в одну кучу, иначе я убью ее! - повторил
Конан. - Шумри, разрази тебя Кром! Не забывай про порошок!
Немедиец отвел глаза от успокоившегося Больда и послушно
вдохнул несколько раз порошок горной травки.
Веллия, слабо извиваясь в мощных руках киммерийца,
прохрипела, обращаясь к своим возлюбленным, игрушкам и
слугам:
- Делайте... что он говорит...
Стражники и служанки нехотя стали бросать на землю свои
стальные и бронзовые орудия. Двигались она как-то замедленно,
словно в полусне. Шумри сообразил, что запах синих цветов
яростный, ненавидящий, жгучий - делал свое дело. Не
защищенные пронзительным ароматом серого порошка, слуги
Веллии изо всех сил боролись со сном, но он одолевал их.