– Благодарю, – говорю я чопорно и занимаю свое законное место за рулем.
Добравшись до дома, я звоню Дилан, но она не отвечает.
Тогда я звоню Тейлору. Он берет трубку, и я говорю:
– Я только что получила права.
– У тебя не было прав?
– Нет. Я же говорила, забыл?
– Наверное, вылетело из головы. Это здорово! Ты обязана меня покатать.
Телефон пищит, и на экране высвечивается номер Дилан.
– Мне пора, – говорю я Тейлору. – Просто хотела поделиться.
– Так что, прокатишь меня?
– Может быть, – говорю я. – Да.
Я переключаюсь на Дилан.
– Я помню, что машины – это символ упадка человечества, но я сегодня получила права.
– Ничего себе! Поздравляю. Отвезешь меня завтра в школу?
– Да. – Тут меня охватывает волнение. – Только у моей машины механическая коробка передач, а у меня почти не было опыта с механикой. Я сдавала на автомате.
– Я умею ездить на механике. Я подойду к твоему дому, и мы поедем вместе. Если будешь тупить на перекрестках, я тебя подменю.
– Погоди-ка, – говорю я. – Ты умеешь ездить на механике?
– Ну да, – говорит она так, словно это самоочевидная вещь.
– Но у тебя же нет прав.
– Почему? Есть.
– Но ведь машины – символ упадка человечества!
– Так и есть. Но иметь права все-таки стоит. Никогда не знаешь, в какой момент они могут пригодиться. В общем, буду у твоего дома в семь пятнадцать. Договорились?
Дилан приходит в семь. В каждой руке у нее по термокружке.
– Держи, – бурчит она и с порога пихает мне одну из кружек. – Без молока и сахара, добавь сама, если надо.
– Доброе утро.
Прищурившись, она делает глоток. Черный кофе течет по ее подбородку, и она вытирает его рукавом толстовки. Она заходит в дом.
Родители стоят в кухне, и я вижу, как они оживляются, когда следом за мной внутрь заходит Дилан. До сих пор они толком не общались и никак не могут привыкнуть, что у их нелюдимой дочери появилась подруга.
Дилан приветственно поднимает руку в кольцах и кожаных браслетах. Я открываю холодильник и достаю смесь молока и сливок. Когда я разворачиваюсь, мы вчетвером образуем маленький круг, глядя друг на друга. Родители улыбаются Дилан, а она слегка растерянно смотрит на них. Она натянуто улыбается. Я снова разворачиваюсь и достаю из шкафа сахарницу.
– Как прошел спектакль? – спрашивает мама.
– Спектакль? – Дилан морщит лоб. – А, спектакль! – Опершись на кухонный стол, она отпивает кофе. – Прекрасно, – наконец говорит она.
– Что показывали? – спрашивает папа.
– «Ромео и Джульетту», кажется? – спрашивает мама.
Я кладу в кофе ложку сахара.
– Да. Это было в моей старой школе.
Я кладу еще одну ложку.
– И твои друзья участвовали в постановке?
– Ее девушка, – говорю я, размешивая сахар.
– Потрясающе, – говорит папа. – Мне всегда хотелось попробовать себя в актерстве.
Они продолжают смотреть на Дилан, а мы с Дилан смотрим на них.
– Может, по бутерброду? – предлагает мама.
– Да, пожалуйста, – говорит Дилан.
Мы с Дилан съедаем бутерброды и сбегаем прочь от этого дружелюбного, но неловкого разговора. Мы выходим через заднюю дверь мимо кирпичной террасы и помидорных грядок.
– Здравствуй, малышка, – говорю я машине. – Готова к приключениям?
Дилан, прищурившись, разглядывает машину.
– Когда на ней ездили в последний раз?
– Я не знаю. Но я часто ее завожу, так что аккумулятор должен быть в порядке.
Я открываю дверь, забираюсь на сиденье и отпираю замок с пассажирской стороны. Дилан садится, пристегивает ремень. Пока я вставляю ключ в замок зажигания, она подбирает выщипанный мною мех и кусок за куском заталкивает его в карман своего рюкзака.
– Машину надо беречь, – говорит она. – Ты что тут устроила?
Я молча закатываю глаза.
Она указывает на мой ремень.
– Пристегнись, ладно?
– Есть, мэм.
Я поворачиваю ключ, и машина оживает. Музыка включается на полной громкости, но Дилан даже не вздрагивает. Я выжимаю одной ногой сцепление, другой газ, и мы круто выруливаем на дорогу. Дилан сжимает пальцы в кулак.
– Так, мы едем. Молодец. А теперь сбавь скорость, блин! – вопит она, перекрикивая музыку.
Я хохочу, довольная тем, что веду машину. Я останавливаюсь на светофоре и убавляю музыку.
Когда загорается зеленый, я убираю ногу со сцепления слишком резко, и машина глохнет.
– Черт! – Я поворачиваю ключ снова, и кто-то в длинной очереди позади нас начинает сигналить.