– Все в порядке, не переживай, – говорит Дилан. – Надо будет – объедут.
– Черт, черт, черт. – Я завожу машину, снова забыв про сцепление. Машина дергается и останавливается.
– Да чтоб тебя!
– Минуту назад у тебя все получилось. У тебя все получится. – Она кладет руку мне на плечо. – Дыши, – командует она.
Я дышу. Пробую завести машину снова. Убираю ногу с тормоза, переставляю на газ. Медленно отпускаю сцепление, плавно надавливая на педаль газа, и машина кашляет, дергается вперед и плавно ускоряется. Я визжу, а Дилан, наконец расслабившись, откидывается на спинку кресла.
На уроке мистера Робертсона мы, разбившись на группы, обсуждаем лицемерие в «Алой букве», когда у меня ломается карандаш и мне приходится отойти к точилке.
– Ты в курсе, что человечество изобрело автоматические карандаши? – поддразнивает меня Дилан и возвращается к книге.
Я прохожу мимо нее и по узкому проходу между партами пробираюсь в ту часть кабинета, где сидят Генри Лукас и подружки Алисии. Девчонки, как обычно, флиртуют. Испорченная Девчонка щекочет ухо Генри ногтем, Ангел тянет его за кончики пальцев. Я спотыкаюсь о принадлежащий кому-то из них рюкзак и слышу, как Дилан фыркает у меня за спиной.
– Прошу прощения, – бурчу я и иду дальше. Пальцы Ангела крадутся по предплечью Генри. Судя по его лицу, он едва сдерживает раздражение.
– Можно я приведу в пятницу своего нового парня? – спрашивает Испорченная Девчонка. – Он старше и может купить выпивку.
На несколько секунд их заглушает шум точилки. Когда я возвращаюсь мимо них на свое место, Генри спрашивает: «С чего ты взяла, что в пятницу вообще будет вечеринка?»
Я сажусь на место рядом с Дилан.
– Ты любишь вечеринки? – спрашиваю я.
– Тс-с! – шипит она. – Я считаю, сколько раз Готорн использовал в этой главе слово «позор».
– Ненормальная.
– Я подумываю составить таблицу для каждой главы, чтобы измерить степень унижения и посрамления.
– Нельзя превратить книгу в уравнение.
– Но попробовать-то можно? – говорит она, не поднимая головы от текста.
– Так вот. Вечеринки. Что ты думаешь о вечеринках?
– Не вижу в них ничего плохого.
– Хочешь секрет?
Она откладывает книгу.
– Конечно.
– Я никогда не бывала на вечеринках.
Она хлопает глазами.
– В каком смысле?
– В таком. Я никогда не бывала на вечеринках.
– Ты никогда не пила пиво из бочки?
– Нет.
– И не обсуждала в компании бухих подростков, кто кому нравится?
– Нет.
– И никогда не закрывалась с кем-нибудь в спальне чужих родителей?
Я склоняю голову набок, словно припоминаю.
– Никогда.
– Хм-м. – Она открывает блокнот и быстро записывает какие-то слова и цифры. Потом откидывается на спинку стула, испытующе глядя на меня. – Кейтлин, – вздыхает она, – это позор.
Вечером мне звонит Тейлор.
– Ты можешь сегодня выйти? – взволнованно спрашивает он, и его голос до смешного полон надежды.
– Попробую, – говорю я. – Я перезвоню.
Я нахожу родителей в огороде.
– Кейтлин, смотри! – подзывает меня папа. В каждой руке у него по артишоку, которые он держит словно охотничьи трофеи. – Первые артишоки в этом году.
– Что думаешь? – спрашивает мама. – Приготовим на гриле? Ничего лишнего, капелька оливкового масла и соль, чтобы не перебивать вкус…
Я мнусь на месте. Мне не хочется их обижать, но и Тейлора разочаровывать тоже.
– Вы хотите приготовить их сегодня? – спрашиваю я.
– А чего ждать? – спрашивает папа.
– Ну… просто я думала сегодня поужинать с Тейлором… – Я делаю паузу и анализирую реакцию родителей. На лице папы мелькает досада. Мама широко улыбается – так, как улыбается в тех случаях, когда ей нужно скрыть настоящие чувства. – Но, – продолжаю я, – мне бы не хотелось пропустить первые артишоки в году.
Папа кивает.
– Да, это было бы обидно.
– К тому же я почти уверена, что Тейлор любит артишоки.
Родители расцветают: и Дилан, и Тейлор в один день? Они в раю для родителей проблемных подростков.
– Ужин будет к восьми пятнадцати. – В маме просыпается директор. – Ричард, нарежь, пожалуйста, базилика. Мне нужно переодеться.
Вернувшись в комнату, я перезваниваю Тейлору.
– Слушай, – говорю я, когда он берет трубку, – как ты относишься к артишокам?
– К кому?
– Зеленые такие шишечки. Их едят.
– Мои родители больше по простым овощам, – говорит он. – Морковка там, горошек, кукуруза… Не помню, чтобы я когда-нибудь пробовал артишоки.