– Я спрошу менеджера, можно ли тебе воспользоваться задней комнатой. Там мы работаем над крупными заказами, и никто не будет тебя отвлекать.
В окна льется солнечный свет, негромко играет музыка, женщина с татуировками на обеих руках использует один из принтеров, беловолосый парень с кольцами на пальцах разложил бумаги по столу. Между ними, напротив большой стеклянной витрины, стоит свободный копировальный аппарат и рабочий стол.
– Спасибо, – говорю я, – но мне и здесь хорошо.
– Как знаешь, – кивает Мэдди. – Давай я тебе все покажу.
Она подводит меня к стеллажу с бумагой.
– Вот эта будет в самый раз, – говорит она и снимает с верхней полки пачку. – Очень хорошее качество. Пощупай.
Бумага слегка шероховатая на ощупь, плотнее обычной.
– Она, конечно, дороговата, – шепчет Мэдди, – но ты можешь использовать мою скидку.
Я оглядываюсь по сторонам в поисках менеджера, но нас окружают молодые открытые люди.
– Спасибо, – шепчу я в ответ.
У аппарата я вдыхаю запах чернил и бумаги.
Мэдди показывает мне, как выставить нужные настройки, и, убедившись, что я освоилась, возвращается за прилавок.
За окном ходят люди с колясками, собаками, стаканами кофе. У дверей ресторана расслабленно стоят несколько парочек. Я открываю дневник Ингрид на первой странице. Боюсь представить, сколько часов я провела, глядя на нее в поисках ответов и утешения.
Я кладу дневник на стекло с подсветкой, закрываю крышку и нажимаю на кнопку.
Проходит секунда, и аппарат выплевывает безупречную копию. Я беру ее в руки. Ее изогнутая улыбка, пшеничные волосы.
Я нажимаю на кнопку снова.
Спустя час все готово. Я отношу на прилавок увесистую стопку бумаги, и Мэдди пробивает мне покупку.
Она достает из-под прилавка кусок плотной коричневой бумаги и заворачивает мои копии.
– Дилан все-таки рассказала тебе про Дэнни. Ничего себе. Она никогда не говорит про Дэнни.
Она замолкает, но, глядя на ее задумчивое лицо, я жду продолжения.
– Она не любит подпускать к себе людей. Она мало кому доверяет. Но ты действительно ей дорога, и она знает, каково это – пройти через что-то подобное.
Она разворачивает пакет и кладет туда пачку.
Я не хочу брать пакет. Не хочу уходить из магазина. Все кажется таким идеальным – солнечный свет, музыка, женщина с татуировками, работающая над своим бесконечным проектом, Мэдди, дружелюбно улыбающаяся мне из-за прилавка, – и тут до меня доходит.
Вот что значит иметь друзей.
Это не мимолетное ощущение. Оно не исчезнет, когда я выйду из магазина.
Я беру пакет и нахожу копию рисунка Ингрид, на котором изображены юбка и ноги. Под рисунком написано: «Храбрая».
– Вот, возьми.
Мэдди подносит рисунок к глазам, аккуратно придерживая его с обеих сторон.
– Расскажи мне об этом рисунке, – просит она, не отрывая от него глаз.
Я склоняюсь над прилавком, разглядывая рисунок вместе с ней.
– Это из середины ее дневника. Судя по записям, в тот момент она совсем запуталась. Но, кажется, тогда в ней еще жила какая-то надежда. – Я пожимаю плечами. – А больше я ничего о нем не знаю.
Я вспоминаю утреннюю поездку, мужчину по пути в офис, старушку и ее свитер.
– Мы можем предположить, – предлагаю я.
– Дай подумать, – говорит Мэдди. – Она сидела где-то на улице в вашем городе.
– На ступеньках у «Старбакса».
– И ждала тебя.
– Мама собиралась отвезти меня к ней.
– Она сидела и наблюдала за людьми, чтобы убить время до твоего приезда.
– И увидела девочку.
– Одиннадцатилетку.
– И подумала, что она очень милая.
– Но не хотела на нее пялиться.
– Так что зарисовала только нижнюю ее половину.
– А потом… – говорит Мэдди, – подъехала твоя мама, и ты выпрыгнула из машины.
– И она захлопнула дневник, потому что никому его не показывала.
– Но потом, вечером, она открыла его снова и подумала, что рисунку чего-то не хватает.
– Подумала, – подхватываю я и действительно представляю Ингрид за ее столом, заваленным цветными карандашами и акварелью, – и вспомнила, каково быть одиннадцатилетней, когда ты или тощая и плоская, или…
– Или пухлая и стесняешься попросить маму купить тебе спортивный лифчик побольше.
– И она вспомнила, как это тяжело.
– Безумно тяжело…
– Быть одиннадцатилетней девочкой.
– В общем, она взяла черную ручку…
– …и написала слово «храбрая».
Мэдди опускает рисунок и улыбается. Я улыбаюсь в ответ.