У Трехбашенных ворот
Убийце самым изумляющим образом не повезло.
Операция была спланирована с великолепной точностью - то есть так, как оно и должно быть. Исполнитель знал, что стража у Трехбашенных ворот просто не может не услышать взрыва, и заранее принял меры. Ничего смертоносного, упаси Пресветлые, всего-навсего 'Воздушные кулаки', даже не особо мощные, три подряд. Как раз должно было хватить на легкую контузию троих стражников. И хватило, даже с избытком: проезжающая на повозке супружеская пара тоже попала под действие. Женщину вышибло с ее места. Справедливость требует отметить: отделалась она купанием в пыли, а также синяком на том месте, которое никому, кроме мужа, видеть не полагается.
Случайные свидетели закричали, кто в ужасе, а кто и в ярости.
Однако произошло то, что предвидеть было никак нельзя.
Сержант стражи, он же инструктор по стрелковой подготовке, вовсе не собирался посещать этот пост: ему там было нечего делать. Он всего лишь проходил мимо, возвращаясь с обеда, а оружие имел с собою только потому, что в ближайший час предстояли занятия с подопечными. Но отреагировал он в точном соответствии с уставом.
Многоопытный стрелок опустился на колено, одной рукой выхватывая лук из тула, а другой доставая стрелу с бронебойным наконечником. Правда, сержант не знал ученого слова 'баллистика', но прекрасно помнил, что в части меткости стрельба срезнями (а в колчане были и такие) куда хуже. Целился он грамотно: в бедро. И попал точно в цель.
Убийца не устоял на ногах и не мог устоять: бедренную кость задело.
- Живым брать!!! - загремел лучник, поскольку разъяренный муж пострадавшей уже подбегал к раненому, имея явно недобрые намерения. В результате подоспевший сержант стражи с некоторым трудом взял подозреваемого живым - битое лицо, понятно, не в счет - и немедленно в соответствии с инструкцией изъял все амулеты, а также оружие. Разумеется, простреленная нога тут же была перевязана.
- Я маг жизни и разума!
Сержант не мог позволить себе отвлечься, но пришедшие в себя рядовые показали жестами, что они не против оказания квалифицированной помощи этому отродью Темного, а когда доктор магии подбежал ближе, то подтвердили это желание словами:
- Вы уж поддержите мерзавца, особо почтенный. Хорошо бы ему до суда дожить.
Тем самым господину магу тонко давали понять, что доблестные сотрудники Службы охраны порядка совершенно не настаивают на полном восстановлении здоровья того, кого в данный момент цепко держали сразу четверо стражников.
Но глубокочтимый занимался отнюдь не только остановкой кровотечения и удалением стрелы без последствий для пациента. Намного более важным было сканирование разума. Курат знал, что кристаллов должно хватить и на это, и на поддержание конструктов в самом себе. Главной же задачей было извлечение как можно более полных сведений о заказчике. Разумеется, имя осталось неизвестным исполнителю, но изображение удалось получить. Как и предполагалось, умения потребовалось меньше, чем если бы сканированию подверглась крыса.
Ошибки быть не могло: этого человека маг жизни видел. Больше того, он помнил, где именно видел: на собрании, куда пригласили ведущих магов из нескольких регионов. В сам зал тогдашний лиценциат, конечно же, допущен не был, но когда оттуда выходили представители Востока, державшиеся, по своему обыкновению, тесной группой, - среди них-то это лицо и нарисовалось.
Курат превосходно запомнил лекцию бывшего ученика, который насмешкой судьбы оказался наставником своего же наставника. Холодный расчет показал, что оставшихся сил хватит на то, чтобы спокойно добраться до дома, приказать никому себя не беспокоить, лечь в кровать и спать часов десять. А потом с восстановившимися силами заняться поддержанием конструктов.
Привратник, он же доверенный слуга, исполнил приказ в точности. Именно поэтому особо почтенная Туона, жаждавшая встречи с единственным оставшимся в живых (помимо нее самой) доктором магии жизни в этом регионе, наткнулась на твердый и даже не очень вежливый отказ.
- Глубокочтимый спит, будить не велел.
Единственным, что госпоже доктору удалось добиться, было обещание передать просьбу о встрече. Привратник сдержал слово, но утром. К этому времени особо почтенный не только проснулся и позавтракал, но и успел как следует подновить конструкты. Заодно Курат их поправил, поскольку накануне работал в большой спешке.
Узнав, что приходила особо почтенная Туона, Курат подумал с минуту, после чего велел отнести записку госпоже доктору с предложением зайти к нему домой в двадцать часов.
Правда, в план действий вмешалась Служба дознавателей, у которой, в свою очередь, накопились вопросы, но к вечеру встреча единственных уцелевших высококвалифицированных магов жизни состоялась.
Гостья была доктором магии жизни, притом хорошим. Не заметить целую группу конструктов (и каких!) на хозяине дома было для Туоны совершенно невозможно. Само их наличие ставило под сомнение докторский ранг Курата. Право же, тут прокрадывалась мысль о ком-то с намного большими возможностями. А так как Великого с достоверностью не было в живых, то напрашивался вывод о связи столь чудесного приращения в квалификации с кристаллами, о чем, собственно, и говорилось в речи, произнесенной в 'Толстом зайце'.
Госпожа доктор начала расспрос весьма тонко:
- Курат, если не трудно, не мог бы ты изложить подробности вчерашнего?
Ответ был куда менее дипломатичным:
- Туона, я охотно поведаю то, что, собственно, произошло и что сам узнал после этого события. В наших общих интересах ты должна получить эту информацию. Но, как полагаю, тебе хотелось бы также узнать о том, что произошло до этого злосчастного собрания. Вот чего я сейчас не расскажу - не из желания скрыть что-то, а просто по нехватке времени. Однако через пару дней милости прошу с утра в мой дом. И учти: это будет не рассказ, а лекция. Озаботься бумагой и пером.
Слова не были шуткой. Кроме того, Туона знала, что собеседник не лжет. Почему-то он не поставил на себя должных щитов. Не рассказывает всего - это да.
- Так что же там произошло?
- Все началось с того, что я познакомился с предсказателем...
В любой другой ситуации госпожа доктор посмеялась бы - мысленно или вслух. Но в тот момент было не до смеха.