Замысел седьмой
ОНИ
Елена сидела возле детской кроватки.
— Я подам заявление, — сказал Саша.
— Хорошо, — прошептала жена.
Саша посмотрел на нее. Теперь он видел не женщину, которая когда-то была симпатична ему, но актрису, акционистку в музее современного искусства. «Что она себе воображает? Ей сейчас, наверное, очень нравится страдать… Не хватает только виолончельного концерта Эльгара».
Сонная, бледная, ничего она не хотела. Саша видел женщину, которая держалась так, словно впервые оказалась в этой комнате. Будто во время ливня она, незнакомка, попросилась в чужой дом переждать непогоду. Эмигрантка, беженка, Лена сидела в детской и гладила спящую дочь.
— Ты можешь не переживать — квартиру я оставлю вам…
Елена вновь ничего не ответила. Едва заметно она продолжала покачиваться на стуле и смотреть на дочь. Саша мучился. Он чувствовал вину, и вина эта разъедала его. Сашу раздражало молчание. «Она же сейчас все это специально делает. Неужели так сложно сказать хотя бы одно слово?! Она же понимает, что я не специально все это сделал! Она же знает, что в этом вообще нет моей вины. Но нет — ей нравится, нравится сейчас сидеть тут передо мной и строить из себя страдалицу… Она специально, специально молчит, молчит только, чтобы разозлить меня…»
— Так и будешь молчать?! Что — нечего сказать?
— Саш…
— Конечно, ты же у нас святоша! Ты же всегда все делаешь правильно, ты же у нас из прекрасной семьи! У тебя же мама — педагог года! Вы же все как на подбор! Это у меня родители алкаши, и я вот ублюдком стал. Зачем со мной, дерьмом, разговаривать? Я ведь не достоин такой прекрасной женщины, как ты! Ты же у нас само совершенство, сама забота!
— Саш…
— Все такие правильные, такие интеллигентные. Ты же всегда все понимаешь! Никогда не делаешь глупостей! О тебе же можно писать целую главу в школьном учебнике по этике! Конечно, куда уж мне до тебя, до твоей мамаши! Со мной и разговаривать-то не нужно! А правильно — зачем со мной разговаривать? Это же ниже твоего достоинства!
— Саша, пожалуйста, успокойся. Ты же видишь, что она спит. Ты ее разбудишь!
Саша не видел. Совсем. В этот момент он думал только о себе. Саша не понимал, что Лена вовсе не винит его. Все, что она испытывала в тот момент, — страх. Глядя на девочку, Елена думала только о последствиях: «Повредит ли это ее здоровью? Существует ли генетическая память? Не станет ли девочка наркоманкой?».
Елена пыталась представить, что почувствовала дочь, как сделала глоток. Понравился ли ей бутират? Чувствовала ли она прилив радости и счастья, перед тем как упала на ковер? Запомнила ли она этот момент? Елена думала, что никогда не сможет простить себе этого, и клялась больше никогда, никогда даже на минуту не оставлять дочь одну.
Концерт Эльгара здесь действительно не помешал бы. Будто черные тучи над морем, сгущалась тревога. Елена не могла поверить, что в такой момент Саша думает только о себе. Подняв глаза, она посмотрела сперва на мужа, затем на пеленальный столик. Пластиковая бутылка по-прежнему стояла на месте. В суматохе вечера ее забыли убрать. Саша заметил это.
«Как странно, — подумал он, — столько всего произошло, а бутылка все еще стоит на своем месте. Хорошо, значит, разводимся»…