Филин понял, поэтому ему стало страшно.
- Так что, это же зомби получаются? – прошептал он.
- Хуже, - безапелляционным тоном заявил Семенов. – Зомби просто исполняют чью-то волю и, по сути, они схожи с роботами. Уже мертвых, их и убить не жалко. А тут – вроде человечки, вроде даже любящие своих детей или кошек. Кстати, ключевое слово - «своих»! Потому что остальная живность для них – только среда, оцениваемая по одному критерию: помеха или не помеха для удовлетворения потребностей.
- Да таких типов в мире всегда предостаточно, зачем препараты? - сказал Филин, криво улыбнувшись.
Но Михаил не оценил натянутый юмор собеседника.
- Уродов с патологическими отклонениями в расчет не берем, - возразил он, - их немного, и они плохо управляемы. А если ты имел в виду так называемых мещан, то все мы родом из этого сословия, - на разных уровнях зависимости от комфорта, разумеется. Но у нас есть детские воспоминания о любви и нежности. Мы восхищаемся красотой, нам даже не принадлежащей. Можем получить удовольствие от процесса творчества. И мы подспудно желаем, чтобы к нам хорошо относились и вспоминали без ненависти даже далекие от нас люди…
Филин с удивлением посмотрел на покрасневшие от возбуждения щеки Семенова. Тертый «гэбэшник» сразу это «просёк» и понизил голос чуть ли не на октаву:
- …И вот, представь себе, все это у нас отберут. Оставят, как пресловутой крысе, лишь кнопку, которую она нажимает для удовольствия. Из чувств сохранят нам только ненависть к тем, кто этому может помешать.
- Михаил, может, вы там преувеличиваете опасность? – спросил Филин. – Я, например, не верю, что можно такое совершить с помощью какого-то снадобья…
- Знаю, поверить трудно. Но есть доказательства, кстати, имеющие отношение к твоим людям. Встреча организована не только для обмена философскими мыслями.
- Да уж, - Филин сморщил лоб. – Об этом я догадывался с самого начала. Ну, что там у тебя?
Три доказательства.
После суетной ночи Рац с Балием отсыпались до полудня. После обеда они уединились в уютной беседке на краю территории профилактория и принялись обсуждать план дальнейших действий в операции с условным названием «Чертовщина в Намоге».
Стратег, ввиду занятости, еще не обозначил приоритетов, поэтому дискуссии разворачивались практически по всем пунктам «пакета предложений». Собственно, не вызывал сомнений только один тезис: все акции надо проводить в ночное время.
А как проводить? Рац настаивал на совместной работе. «Так безопаснее, - говорил он, - к тому же, одна голова хорошо, а две – лучше!».
Балий возражал: «Действуя поодиночке, мы в два раза увеличиваем вероятность контакта. К тому же я уверен, что потусторонняя публика предпочитает свидания типа «тет-а тет».
«Может, ты и прав, - Светослав соглашался, но не совсем. – Но многое зависит от того, как мы подготовим условия для контакта».
Но его оппозиция в единственном, зато широком лице Балия возражала: «В том-то и дело. Как мы продумаем условия на столь шаткой базе данных? Помнишь, шеф говорил про метод «ненаучного тыка?».
Сомнения разрешил звонок «спецфона». Стратег срочно вызывал Раца в Арзону. Балию он поручал «разработку операций по контакту с «эн-существами» и обещал - к ночи «намогинская» группа будет в полном и боевом составе.
«Арзонный уазик» прибыл в три часа.
А в пять часов Рац уже сидел в прохладном «видеозале» Арзоны. Кроме Светослава и его шефа здесь присутствовали Индус с Профессором, а также некий незаметный человечек с круглым добродушным лицом.
Филин представил его агентом социальной службы под кличкой Лис. Из чего присутствующие поняли: человек этот намного значительнее своего звания.
Собственно, этот вывод подтвердился, когда Лис заговорил. В образную десятиминутную вступительную речь он уместил все, что объяснял Филину два часа в гостинице «Ильменит». Правда, там дело было за рюмочкой коньяка…
Вдоль позвоночника у Раца поползла холодная змея. В страшных, но умозрительных образах, представленных оратором, он вдруг ощутил: сие касается его лично.