Ножные подсечки по мелькающим лапам зверя выполнить было практически невозможно. Поэтому Кметю пришлось принять условия боевой игры. Локтями он блокировал удары лап (благо, когтей зверь не выпускал) и отпрыгивал от зубов волка, успевая ребром ладони ударять голову противника сверху, тем самым прибивая ее к земле.
Со стороны бой, очевидно, выглядел интересно, но мощи и выносливости у зверя было явно больше. Кметь понимал, что для победы надо предъявить весомый аргумент, но какой? На его фирменный удар ногой с разворота, волк мгновенно либо прижимал голову к земле, либо высоко подпрыгивал на всех четырех – в зависимости от высоты удара. И вообще, такие приемы рассчитаны на человека с его вертикальной боевой стойкой.
Пришлось решиться на отчаянный ход. Когда волк упал на четыре лапы, Кметь, предугадав момент кинжального выпада головы противника, не стал отскакивать назад. Наоборот – прыгнул высоко и вперед, на лету разворачиваясь на сто восемьдесят градусов.
Неожиданная смена тактики помогла. Волк отпрянул, но не настолько далеко, чтобы очутиться за приземлившимся соперником. И его спина попала между ног Кметя, который тут же вцепился всеми пальцами в густую шерсть на шее зверя.
Волк тут же завалился на бок, пытаясь сбросить с себя неожиданного седока. Маневр не удался, так как руки Кметя «впали в судорогу» и не выпустили шеи противника.
Два разгоряченных бойца скатились на дно ложбины, где оказались в патовом состоянии. Волк не мог повернуть голову, а Кметь даже не пытался ослабить хватку своих рук, так как сил ему хватало только на сдерживание мощной волчьей шеи.
Минут пять соперники дрыгались и боролись нижними частями тел. Наконец, волк собрал все свои силы, вскочил вместе с человеком, висящим у него на спине, и встряхнулся так мощно, что Кметь сорвался и покатился вниз по дну ложбины.
«Это конец», - мелькнуло в сознании.
Но никто его, похоже, не преследовал. В полной тишине Кметь осторожно высунулся из папоротника, в котором он оказался.
Волк стоял на склоне ложбины, метрах в пятнадцати от павшего соперника. Он смотрел вниз со странным выражением на морде, - кто их, волков, поймет?
Но Кметь, похоже, понял. Так как в мозгу его будто прозвучало: «хороший боец» и «до встречи».
И тут волк исчез.
Будто его и не было. Призрачность лунного сияния наталкивало на мысль о нереальности происшедшего.
Если бы не пот, кровь и синяки…
…Филин откинулся в кресло. К отчету он относился вполне серьезно. Потому что Кметь и выдумки – вещи несовместимые. А «психических миражей» у такого железного бойца просто не может быть.
К тому же в Выйме что-то подобное вполне могло произойти.
За годы аналитических размышлений Стратег усвоил одну истину: нельзя строить версии под углом собственного неверия. Все кажущееся фантастикой сегодня, может оказаться реальностью завтра.
Тем более, что «посткомандировочные» результаты тестового контроля психологических и физиологических функций Кметя оказались фантастическими. Шутка ли – время реакции на опасность уменьшилось на двадцать семь сотых секунды! Если учесть, что до этого за последние два года упорных тренировок оно стало меньше всего на пять сотых…
Навьеры… Филин неплохо знал старославянский язык и без подсказок Михалыча догадывался о корне этого слова. Выговривая слово «навья», «англоязычник», - да и не только иностранец, - может интерпретировать слово как «навьер», с учетом соответствующего произношения.
Порождения Нави. В потусторонние миры верят многие. Особенно, если их назвать по-современному – «чужие миры», или «параллельные миры».
Вообще-то желание человека верить в другие миры - свойство неизбывное. И, возможно, даже обоснованное. Другое дело, что эту человеческую слабость нещадно эксплуатируют с целью запугивания.
Слова «ад» и «рай» Филин давно считал синонимами слов «кнут» и «пряник». Эти понятия придуманы для управления людьми, предпочитающими, мягко говоря, верить, не думая.
Но старославянские Навь и Явь – это нечто другое. Вполне возможно, что Навь – это как раз и есть некий Другой Мир. Мир, который не рай и не ад, а просто другой. Но он кровно связан с Явью.
Как? Почему? Вещи, которых мы не понимаем, являются для нас фантастикой, но это не означает, что их нет.