— В студию?
— Я могу сделать так, чтобы тебя показали по телевизору, — подкупающе пообещала Белль.
— Нет, — закачала головой Дейзи. — Посмотри, как я выгляжу. Видишь эти волосы?
— Волосы не проблема. Моя гримерша на студии — настоящая волшебница. Она вмиг сделает из тебя настоящую теледиву.
— А одежда?
— Подберем подходящую в моем гардеробе. Если ты не возражаешь, разумеется.
— Но зачем тебе это? — недоверчиво спросила Дейзи.
— Вопрос: хочешь ли ты?
— Конечно, хочу!
— Выбери себе одежду сама, Дейзи. Ты знаешь, где висят мои вещи...
— И что, я могу взять любое платье?! — воскликнула Дейзи, глаза которой разгорелись азартом.
— Любое, кроме того, которое я надевала на вручение награды. Я хочу надеть его и завтра тоже. Меня ведь никогда прежде даже не номинировали ни на какие награды.
Дейзи уже перебирала многочисленные наряды Белль, которые еле умещались в ее гардеробной комнатке.
— О! Вот это алое я надену. Такое смелое декольте. Это платье абсолютно в моем стиле. В нем я непременно повстречаю миллионера и закручу с ним головокружительный роман! — предвкушала Дейзи.
— Миллионера?! Забудь про миллионеров. Встреть хорошего парня, дорогая, — рассмеялась Белль. Она аккуратно сняла с вешалки шелковое серебристое платье от Шанель, выполненное в стиле ретро, и протянула его Дейзи. — Надень лучше это. Ты в нем будешь в высшей степени элегантна. Поверь мне, — серьезно произнесла старшая сестра.
Иво остался дома смотреть последний эфир Белль в качестве ведущей утренней программы.
Репортажи сменялись один другим: новости со всего мира, экономические сводки, интервью знаменитостей, рассказ о пятидесятилетнем водителе такси, который написал роман, о женщине, которая мужественно противостоит смертельной болезни, прогноз погоды...
Все как всегда — энергичный замес оптимистичной информации. И лучезарное лицо Белль в промежутках между репортажами. Ей не нужно было притворяться, внушая людям любовь к жизни. Она излучала счастье, потому что была счастлива сама.
В свой последний день на телеэкране Белль, хотела доказать всем, и в первую очередь самой себе, что человеку необходимо надеяться и стремиться. Что кажущиеся катастрофы теряют свою разрушительную силу, встречаясь с несгибаемым человеческим духом. И если прежде, будучи обездоленной сиротой, она по наитию жила верой в лучшее, то теперь, претерпев невзгоды и переломив собственный страх перед действительностью, она знала наверняка, что будущее — это единственное направление, в котором следует двигаться.
В конце выпуска редакторы запустили видеоподборку с самыми памятными моментами работы Белль в качестве ведущей утренней программы. Здесь были коротенькие фрагменты ее интервью с Генеральным секретарем Организации Объединенных Наций и со знаменитым актером, с которым ей посчастливилось встретиться за несколько дней до его трагической гибели, и струйка алой крови, бегущая по лицу Белль, которую увидели миллионы зрителей прямого эфира, когда она принимала участие в благотворительном веломарафоне в Гималаях, и много других запомнившихся преданным телезрителям моментов.
И ее прощальные слова:
— Мне выпала невероятная удача девять лет быть частью этой программы. И еще большая удача — быть частью вашей жизни, — обратилась Белль к своим телезрителям. — На ваших глазах я училась быть той, кем являюсь теперь. Вы были снисходительны к моим ошибкам, и я признательна вам за это. Вы с интересом относились к моей работе, и я от всего сердца вас благодарю. Я приходила в эту студию каждое утро, потому что вы жили насыщенной жизнью и давали нам богатый материал для каждого нашего выпуска. Вы задавались сложными и забавными вопросами, преодолевали трудности на пути к цели, превозмогали страдания, совершали подвиги и радовались каждому дню, и ни одну другую новость мы не приветствовали так, как новости об успехах наших телезрителей...
Камера взяла крупным планом красивое лицо Белль. Она тихо произнесла:
— Сегодня мне предстоит в последний раз выйти из этой студии, попрощавшись с вами... Но прежде я вам поведаю свою последнюю историю. В ней повествуется о двух сестрах, разлученных обстоятельствами пятнадцать лет назад, когда они внезапно осиротели. Одной — малютке — было четыре, другая была на десять лет старше. Младшая не знала печали и дарила близким только радость. Другая знала то, чего не следовало знать ребенку, и на ее лице отпечатались тревоги и недоверие. Их стезей стали детские дома и непостоянные опекуны, но этот путь им пришлось преодолевать врозь. Однако их связывали гнетущие воспоминания прошлого и непреодолимая тяга друг к другу. И вот, спустя пятнадцать лет...