Это действительно было похоже на Мэн. Хотя не тот, в котором я выросла. А тот идеализированный, о котором всегда мечтала. У нас в Хартсборо почти не было таких мероприятий и фестивалей. Можно сказать, моему родному городу просто не хватало того самого очарования Новой Англии, которое было у соседей. Лаввеллу досталось озеро и петляющие просёлочные дороги, а Хартсборо — шоссе и несколько заброшенных бумажных фабрик.
Толпа стала шумной и нетерпеливой, когда Виктория объявила, что приём ставок закрыт.
Карл толкнул меня локтём.
— Я ставлю на других.
— Они вообще-то наши сотрудники, — зыркнула на него Джей Джей. — Поддерживать надо.
— Вон видите того? — мадам Дюпон указала костлявым пальцем на подтянутого, мускулистого мужчину из команды Ганьонов. — Это Реми Ганьон. Профессиональный спортсмен по лесоспорту. На обложках журналов был и всё такое. Конкуренция с ним, конечно, не совсем честная, но всё это ведь ради забавы.
Толпа скандировала имена Ганьонов, а у меня скрутило живот. Странное чувство усилилось, когда я заметила, насколько переполнены зелёные вёдра банкнотами.
Я полезла в маленькую сумку через плечо, достала кошелёк и протянула Джей Джей стодолларовую купюру.
— Держи. Поставь на наших.
Она приподняла бровь.
— Это же всё ради благотворительности.
— А наша босс-леди обожает аутсайдеров, — усмехнулся Карл.
Из колонок по бокам сцены загремела музыка, пока волонтёры вытаскивали снаряжение. Как только всё было готово, Виктория объяснила правила испытания на скорость — «стоячий блок».
Я поднялась на цыпочки, чтобы лучше видеть сцену, пока она говорила. У каждого участника был огромный блок дерева, установленный вертикально в металлическом держателе. Задача — прорубить его с обеих сторон как можно быстрее.
Хм. Имитация настоящей вырубки дерева.
Я стала внимательно разглядывать команду Ганьонов. Хотела наблюдать с отстранённым весельем, как Карл с Джей Джей, но не вышло. Мне было не всё равно. Это была моя компания, и на сцене стояли мои люди. Джуд — с непроницаемым выражением лица. И Гас. Прямо, спокойно слушающий, пока кто-то освистывает его.
Это так в его духе. Он бы, наверное, позволил кидать в себя гнилыми помидорами, если бы это увеличило сборы для фонда. При его виде у меня снова сжалось сердце. Чёрт, он был хорошим. По-настоящему. Внутри. В нужных местах. И он прошёл через ад — с отцом, полицией, потерей компании. И после всего этого он был здесь. Делал, что мог.
И тут меня накрыло волной вины. Я ведь заставила его остаться. Он мог быть где угодно — на другом конце страны, с новой работой, в новом городе. Там, где никому не было бы дела до его фамилии или того, что натворил его отец.
Но он отказался от этой возможности ради сделки. Ради того, чтобы его сотрудники не остались без работы, а братья получили компенсацию. Волна обжигающего стыда прокатилась по мне. Потому что я была частью его несчастья. Я использовала свою обиду и боль, чтобы наказать его.
Моя решимость пошатнулась. Да, он плохо себя повёл двадцать лет назад. Но заслуживал ли он теперь такую расплату?
Господи, Хлоя. Всё начинало меня разрушать. Секс, подмигивания, утренние латте. Мне нужно было держаться. Он — злодей в этой истории. И да, он благотворитель, но с чего бы и нет? Это минимум, который он мог сделать. У меня есть цель, и моё бедное сердце не выдержит, если я собьюсь с пути.
Я протиснулась ближе к сцене, свистела и кричала, отчаянно пытаясь показать поддержку Эберам, несмотря на свою решимость держаться от Гаса подальше. Несправедливо, как сильно толпа любила Ганьонов.
Участникам раздали топоры, расставив их на безопасном расстоянии друг от друга.
Когда все были готовы, прогремел воздушный клаксон и они начали.
Я и представить не могла, насколько жарко станет внутри меня, стоит мне увидеть, как Гас замахивается топором. Он не был самым быстрым, но его сила и точность заставляли затаить дыхание. Каждое движение — плавное, мощное, отточенное. Время перестало существовать, пока его предплечья напрягались, мышцы перекатывались под кожей, а сильные ноги удерживали его на месте.
На сцене перед нами стоял настоящий «шведский стол» лесорубов — всех возрастов, размеров и типов. Но я смотрела только на одного.
Его лицо было сосредоточено до предела, а тело совершало танец, полный силы и грации. Там, внизу, стоя на траве, я растекалась в лужицу чистых гормонов, кричала, визжала, звала его по имени. Мне было всё равно, кто слышит. Я просто хотела, чтобы он знал — у него есть союзник.
Каждый взмах, каждый треск дерева отзывался внутри меня. Каждое его движение притягивало меня к сцене. Вокруг шумела толпа. Один из участников уже справился со своей задачей, но мне было плевать. Я смотрела только на Гаса.
Когда он закончил, он уронил топор и вытер лоб подолом футболки, обнажив несколько сантиметров загорелой кожи и тёмных волос.
А потом он посмотрел в толпу и сразу нашёл меня взглядом. Словно притяжение между нами было взаимным.
Я так сильно прикусила губу, что почти почувствовала вкус крови, когда его взгляд врезался в меня с такой силой, что в груди защемило.
Грудь его тяжело вздымалась под футболкой, а напряжённые предплечья будто звали прикоснуться.
Чёрт. Я сжала кулаки, умоляя своё тело остаться на месте. Ноги рвались вперёд, к сцене, прямо в его объятия. Это безумие. Может, меня просто перегрело? Я сегодня вообще пила воду?
— Это было просто офигенно, — сказал Карл, выдергивая меня из невольной дуэли взглядов.
Я моргнула и перевела взгляд на него.
— Ага.
— Этот Реми был такой быстрый, — добавила Джей Джей, когда Ганьонов объявили победителями.
Я словно плыла в тумане, пока вокруг щебетали люди и играла музыка. Это было… что-то. Что-то большее. Я уже шла в сторону палаток, ища бутылку воды, когда чья-то крепкая рука легла мне на плечо.
Я обернулась и оказалась лицом к лицу с Гасом.
Он был вспотевший, всё ещё немного запыхавшийся. Вблизи особенно бросалось в глаза, как тяжело его футболке удерживать напряжённую грудь.
Он повёл меня за палатки, к небольшой рощице.
— Я видел тебя, Стрекоза, — сказал он, когда мы вошли под сень деревьев. Он приподнял мой подбородок, заставив посмотреть на него.
— Весёлое было мероприятие, — выдавила я, пытаясь унять бешеное сердце. — Ты хорошо справился.
Он мягко усмехнулся.
— У меня не было ни единого шанса на победу. Особенно после того, как я отвлёкся на то, как ты выглядишь в этом платье.
У меня перехватило дыхание, и в животе взвились бабочки.
— Я видел, как ты за меня болела. Не отрицай. — Он ухмыльнулся. — Тебе понравилось, как я двигаюсь.
Я фыркнула — это было максимум, на что я была способна. Когда он был так близко, все остроумные ответы исчезали. Моё тело само тянулось к нему, а разум судорожно пытался восстановить контроль над бушующими гормонами.
Он провёл рукой по моему плечу и положил её мне на бедро. Между нами проскочила искра, и весь шум, вся толпа исчезли. Остались только мы под этими деревьями.
Это было и волнительно, и до боли знакомо.