Ну вот и началось. Мы перешли в фазу крика.
— Извини, — сказал я, стараясь не рассмеяться. — Не знал, что мои плечи тебя оскорбляют.
— Всё в тебе бесит, — огрызнулась она. — Потому что ты всё тот же. Постарел, стал горячее, но всё тот же Гас.
Я хотел что-то ответить, но она продолжала, терзая этикетку на бутылке с водой.
— И потом ты остаёшься убирать, весь такой вежливый, заботливый, помогаешь всем. Даже моей сестре помог.
— Я люблю Селин.
— Она слишком добра с тобой. Должна быть на моей стороне. Мы сёстры.
— Не уверен, что тут вообще есть «стороны».
— Ты не понимаешь. — Она ткнула в меня бутылкой. — Ты должен был страдать, а не весело помогать на моей чёртовой вечеринке.
А вот и оно. То, что я давно подозревал.
— Ты хотела, чтобы я остался, да? Похоже, тебе как раз и не хватает моих плеч.
Она швырнула в меня пустую бутылку. Не попала.
— Блин, — пробормотала она. — Бросаю, как девчонка. — Схватила кусок сыра с подноса с закусками и метнула. В этот раз попала точно в щёку.
Я поднял руки, сдаваясь.
— Эй, без насилия.
Она влепила ещё пару кусочков сыра и клубнику. Всё мимо — кроме последней, которая попала мне в грудь.
Я едва сдержался, чтобы не рассмеяться.
Она закатила глаза и плюхнулась обратно в кресло.
— Когда дело касается тебя, насилие — единственный выход. Я могла отпустить тебя — пусть уезжал на другой конец страны. Но вместо этого… мой идиотский мозг оставил тебя здесь. — Она закрыла лицо руками. — Да чтоб меня. Я заставила тебя подписать контракт.
— Тогда уволь меня.
— Я бы уволила тебя, — простонала она, — но знаю, что ты всё равно никуда не уйдёшь, а искать тебе замену — это слишком много мороки.
Почему эти слова так взбудоражили меня, я и сам не понял.
— Похоже, ты от меня так просто не избавишься.
— Ну не можешь ты просто быть злым и ожесточённым? Пожалуйста?
Часть меня действительно хотела бы. Злость — чувство куда проще, чем весь тот вихрь, что крутился во мне в последние месяцы. Будь я зол — и не пришлось бы бороться со всеми этими сомнениями, виной, стыдом. Можно было бы снова спрятаться за стенами и не мучиться этим болезненным ростом.
Но было уже поздно отступать.
— Поверь, Стрекоза, меня рвёт на части от того, что мы не смогли удержать компанию, не сохранили наследие моей семьи. Но знаешь что? Если уж кому-то и продавать её — я рад, что это была ты.
Она зарычала, чёрт подери, зарычала, и бросила на меня испепеляющий взгляд, вцепившись в подлокотники кресла.
— Не говори таких вещей.
— Я серьёзно. Ты потрясающая. У тебя отличная команда. Когда Оуэн сказал, что я должен остаться в качестве гендиректора, меня чуть не стошнило. Я подумал, что это будет худший год в моей жизни.
— А теперь тебе весело, — с упрёком произнесла она.
— Весело — громко сказано. Но я учусь. Давление спало. И видеть тебя каждый день — приятный, пусть и неожиданный, бонус.
Она фыркнула и закатила глаза.
— Один взмах волос, одно дуновение твоего сладковатого, с перчинкой, аромата — и день уже не зря прожит. Господи. — Я прижал ладонь к груди. — А когда ты метаешь в меня свои ледяные взгляды? Чувствую себя по-настоящему живым.
Она медленно повернулась и уставилась на меня, освещённая лунным светом. Господи, какая же она красивая.
Я сжал грудь, сердце билось в каком-то бешеном, неуравновешенном ритме.
— Вот. Сейчас особенно остро. Луна восстанавливает тебе полную мощь?
Она покачала головой, плечи опустились.
— У меня так много причин злиться на тебя, Гас Эбер… Но больше всего я злюсь за то, что ты до сих пор умудряешься меня удивлять.
Глава 17
Хлоя
Когда я пошевелилась, спина сразу напомнила о себе тупой болью. А потом я почувствовала прохладный ветерок на лице. С трудом открыв глаза, я на мгновение растерялась — пейзаж был незнаком. Озеро, причал, деревья, шелестящие на ветру. Я лежала на одном из своих чересчур дорогих шезлонгов, укрытая пледом. Ну и ну.
Повернув плечи, я подняла руку и посмотрела на часы. Ничего себе — пятнадцать минут шестого.
Вчера вечером мы с Гасом спорили часами.
Пустой стул рядом со мной почему-то вызвал странную тоску. Наверное, он ушёл домой. И правильно. Начинать пятый десяток в одиночестве было вполне символично — так я и прожила до сих пор.
— Проснулась.
От неожиданности я вздрогнула от глубокого голоса, повернулась…чёрт, шея болела, и увидела Гаса, шагавшего ко мне. Его длинные ноги быстро преодолевали расстояние по траве.
В каждой руке у него была большая синяя кружка.
— Я сварил кофе.
Я села и протянула руку, задумавшись, куда успел уползти мой макияж за те несколько часов, что я проспала на улице. Обычно я никогда не ложилась спать, не сняв макияж и не выполнив весь уход. Что за встреча сорокалетия — полное пренебрежение к себе.
— Хочешь посмотреть на рассвет?
Я кивнула, встала и потянулась. Захватила плед и накинула его на плечи.
Мы прошли к краю причала и сели, свесив ноги над водой, молча потягивая кофе.
— Спасибо, — сказала я, нехотя.
Он хмыкнул и поднял кружку.
— Я знаю, тебе нужен кофе в течение десяти минут после пробуждения.
У меня кольнуло в животе от этих слов.
— Удивительно, что ты помнишь.
Я сразу вспомнила первые дни нашей совместной жизни. Мы были детьми, по сути, женатыми и не имеющими ни малейшего понятия, во что ввязались.
— Ты моя жена, — сказал он, приподняв бровь. — Я никогда не забуду.
Похоже, он тоже вспомнил те времена. Закутанные в старый плед, с кружками кофе, единственными, что у нас были, мы мечтали о будущем. Меня передёрнуло.
— Бывшая жена, — поправила я.
— Да. Но единственная, что у меня была. Так что я помню твои мелкие причуды.
Продолжать разговор в этом ключе — всё равно что шагать по минному полю. Я промолчала, поставила кружку рядом на доски причала и встряхнула волосами. Его глаза расширились, когда я откинула голову, и по коже пробежала дрожь. Похоже, я забыла, насколько он обожал мои волосы в те годы.
Несколько недель назад, когда мы снова были вместе, он запускал в них пальцы, порой даже слегка тянул. И, чёрт возьми, мне это нравилось. Настолько, что одно только воспоминание вызвало румянец на щеках.
Глупо было снова переспать с ним. Потому что расплывчатые образы сменились яркими, чёткими воспоминаниями.
Он всё так же любил задницы. Это было очевидно. К счастью, у меня с этим дефицита не наблюдалось.
Чёрт, мы не говорили уже несколько минут, а я всё сидела на причале рядом с ним — возбужденная и вся в огне в свой день рождения.
Прекрасно. Два десятилетия личностного роста. Двадцать лет, наполненных вызовами, закалкой, победами… И всё впустую — я превращаюсь в желе от одного его приподнятого бровью взгляда.
Гормоны — это понятно. Я женщина, у меня есть потребности. Хотя, если не считать недавней интрижки с бывшим мужем, эти потребности давно оставались неудовлетворёнными.