— У него там спутниковый телефон. Если совсем невыносимо — звони, прилечу раньше.
Я кивнула ему в знак благодарности и, глубоко вдохнув, двинулась за Гасом в лес.
— Какой у тебя вообще план? — спросила я, догнав его. — Я хоть и маленькая, но очень злая.
— Знаю, — отозвался он, не оборачиваясь.
— Я могу врезать тебе по яйцам, если придётся.
— Чёрт. — Он хохотнул, сбавив шаг, чтобы идти со мной рядом. — Надо было брать с собой защитную чашку.
— Не взял? — фыркнула я. — Серьёзный просчёт.
— Печально, но я только сейчас это осознаю, — пробормотал он, поправляя ремень сумки-холодильника. — Но, надеюсь, тишина здесь подействует на тебя успокаивающе. Осталось совсем чуть-чуть.
Я шла за ним, и, как бы ни пыталась держать себя в руках, не могла не отметить, как чёртовски мужественно он выглядел, шагая по лесу с нашим снаряжением. Может, это были гормоны, но внутри у меня всё вспыхивало, стоило мне на него взглянуть.
На нём была выцветшая футболка цвета морской волны. На фоне зелени леса его глаза казались ещё ярче, ещё голубее.
— Есть одно место, которое я хотел тебе показать, — сказал он. — Я всё думал о том, через что тебе приходится проходить. Столько перемен, хаоса, перегрузки.
Он запрокинул голову, осматривая кроны деревьев над нами.
— И вот меня осенило: лучшее, что я могу для тебя сделать, — это подарить немного покоя. Тишины. Времени, чтобы перевести дух и просто подумать.
У меня защипало в носу. Грудь сдавило. Он ведь был прав. Я никогда в жизни не призналась бы ему в этом, но реальность — беременность, безумный рабочий ритм, последние месяцы, сплошной водоворот — всё это начинало наваливаться.
— В городе слишком мало тишины. Даже в твоём озёрном замке. А здесь… — Он развёл руки. — Здесь она повсюду.
— То есть ты хочешь, чтобы я просто сидела на месте? — спросила я, вложив в голос столько сарказма, сколько могла, чтобы скрыть, как меня тронуло то, что он сказал.
— Разум. Не тело. Продолжай идти, Стрекоза. До лагеря осталось немного.
— Это значит, что я должна поддерживать вежливую беседу?
— С каких это пор ты была вежлива со мной? — усмехнулся он. — Нет, я вполне комфортно себя чувствую в тишине. Я и сам здесь потому, что мне нужен покой.
— Ты бы возненавидел город, — пробормотала я, глядя на тропу перед собой.
— Я нигде не чувствую ненависти, — ответил он, обернувшись. — На самом деле, мне нравится навещать Оуэна в Бостоне. У города — своя особая тишина.
— Но я знаю, что меня питает, что наполняет. Чтобы делать то, что мы делаем, заботиться обо всех, следить за каждой мелочью, работать не покладая рук, чтобы всё шло как по маслу — нужно пополнять собственные запасы.
— И для тебя это — способ пополниться?
— Да.
Мы шли по узкой, едва расчищенной тропинке. На каждом упавшем дереве Гас первым переступал через него, а потом поворачивался и протягивал мне руку. Когда мы перешли через ручей, я уже начала сомневаться в нём — куда мы, чёрт возьми, идём? Но сомнения быстро исчезли, как только мы вышли на небольшую поляну, окружённую плотной стеной деревьев.
Посреди поляны — каменный круг, рядом — грубо сколоченный стол из брёвен. А у большого валуна стоял пластиковый контейнер, похожий на ящик для инструментов, с висящим на нём замком.
Гас положил рюкзак на стол.
— Это наше место.
Я прищурилась на этот странный пластиковый «сарайчик».
— То есть ты бывал здесь раньше?
Он кивнул.
— Десятки раз. Правда, обычно не летаю сюда на такси с крыльями. Мы с Джудом приходим пешком от дороги. Примерно восемь километров через глушь. Я тут почти с детства лагеря устраиваю.
Он раскрыл рюкзак и начал доставать снаряжение: палатку, огромный фонарь на длинной стойке, ещё кучу полезных вещей.
— Этот стол мы с Сэмом и его сыном построили лет пять назад. Притащили квадроциклы и инструменты. Получилось неплохо.
Я поставила свой рюкзак на стол и оглядела деревья. Здесь пахло сосной и свежестью, влажность была гораздо ниже, чем в городе.
— В твоём рюкзаке должен быть спальник, — сказал он, устанавливая каркас палатки. — А ещё я принёс тебе надувной коврик. Нельзя, чтобы мама моего ребёнка спала на земле.
Это было… мило. И одновременно вызывало раздражение. Против кемпинга я ничего не имела. Но меня вывели из зоны комфорта, поставили перед фактом. И хоть я уже чувствовала, как внутри становится спокойнее, было трудно не злиться на человека, который решил, что знает, что мне нужно.
Я расстегнула молнию и начала разбирать тот хаос, что наверняка устроил Карл. Первым достала кувшин с водой, потом спальник в компрессионном мешке, налобный фонарик и пару шерстяных носков.
Ладно. Пока неплохо.
Следом — герметичный пакет с моими уходовыми средствами. Не особо необходимо, но заботливо.
А потом… что, чёрт возьми, это?
Я зацепила мизинцем чёрное кружево и вытащила на свет тончайшую ночную рубашку. Полупрозрачную. Откровенную. Меня тут же кинуло в жар. Я запихнула её обратно с такой скоростью, будто это могло стереть само происшествие. Чёртов Карл.
Гас поднял голову.
— Всё в порядке? Карл сказал, что может сам собрать тебе всё необходимое для ночёвки в лесу.
Я натянуто улыбнулась, продолжая заталкивать это... недоразумение обратно в рюкзак. Убедившись, что кружевной позор надёжно спрятан, вытащила из бокового кармана расчёску. Я убью Карла. Уволю, а потом убью. На месте. Он что, подумал, что это какой-то лесной секс-уикенд?
Если Гас тоже так думал — то у него серьёзные проблемы. Да, он умеет разводить костры, носить снаряжение и карабкаться по деревьям, но я уже совершила эту ошибку, и теперь её последствие жило у меня в утробе.
Покачав головой, я продолжила разбирать содержимое рюкзака. Там были вещи, толстовка, батончики с протеином, фонарик и пауэрбанк для телефона. Связи тут, конечно, не было, но забота была приятна.
Я снова застегнула молнию, налила нам воды и помогла Гасу закрепить палатку. Здесь и правда было красиво, и пока мы работали, я начинала мириться с мыслью, что придётся провести тут ночь. Это же моя земля, в конце концов.
Мы работали молча, и мой разум понемногу замедлялся. Без привычного шума и давления всё вокруг будто стихло. Я стала внимательнее ощущать своё тело.
Наверное, это и был его план с самого начала.
Вытащить меня сюда, включить режим «горный мужчина» и ждать, пока я озверею от возбуждения.
Ну что ж. В такую игру можно играть вдвоём.
— Пойду соберу немного дров, — сказала я, с интересом отмечая, как у него напрягается взгляд каждый раз, когда я наклоняюсь.
Он просил одеться удобно, и я надела велошорты. Знала, что это будет для него пыткой.
С небольшой охапкой хвороста я повернулась и поймала его взгляд. Он кусал губу, брови нахмурены — выглядел одновременно возбужденным и тревожным. Чёрт, как же мне хотелось броситься на него, почувствовать его сильные руки на себе, отдаться ему прямо здесь, в этом лесу.
Когда мы впервые были вместе, мы оба были девственниками — неуклюжими, нежными. Он заставил меня чувствовать себя в безопасности, любимой. Я всегда хранила эту память, даже несмотря на всё, что потом пошло наперекосяк.