Теперь мне хотелось только завернуться в плед, устроиться в плетёном кресле на веранде с видом на озеро и читать одну из «острых» книг Селин.
Но вместо этого я должна была ехать в Ороно. Иначе опоздаю. Я схватила телефон, ключи, натянула кроссовки и вышла из дома.
После тщательных поисков я нашла отличного гинеколога. Ороно находился не совсем рядом, но дорога была терпимой. И к счастью, город располагался на достаточном расстоянии от Лаввелла и Хартсборо. Последнее, чего я хотела, — чтобы слухи разлетелись как лесной пожар.
Клиника оказалась спокойной и ухоженной. Брошюры на стенах, бесплатные образцы детского питания, стопки информации по детским креслам. Судя по отзывам, здесь были отличные показатели родов, а приём вели и врачи, и акушерки.
В зале ожидания сидели счастливые пары и женщины с округлыми животами, что особенно остро напоминало мне: я одна.
Селин с радостью бы пошла со мной, но лето в самом разгаре, и у неё полно забот с девочками и Джулианом. К тому же, это всего лишь рутинный визит. Я и не с таким справлялась одна.
Я помассировала виски и принялась пролистывать почту, пока ждала. Да, я была сволочью, что не сказала Гасу, но когда планировала все ближайшие визиты, анализы и процедуры, то отправила ему приглашения в календарь только на важные — вроде УЗИ на десятой неделе. Такие моменты он вполне мог посетить.
Хотя внутри всё равно было паршиво, я оправдывалась тем, что берегу себя. Я просто не могла справиться с его присутствием — не только потому, что он становился всё более неотразимым, но и потому, что я избегала разговора о будущем. Я не могла вечно так продолжать, но сейчас мне нужна была дистанция, чтобы разобраться: где и как я собираюсь рожать этого ребёнка.
Как только женщина беременеет, на неё обрушивается шквал решений и забот. Витамины, выбор врача, план родов, уровень физической активности. А всё, что касалось отца ребёнка и возможной поездки через всю страну, было где-то в конце длинного списка.
В последнее время мы с Гасом прекрасно ладили, и у меня не было сил с ним спорить. Мне нужно было просто работать, вынашивать ребёнка и минимизировать весь остальной хаос.
А времени между управлением лесозаготовительным бизнесом и очередной пробежкой до туалета у меня было немного. Если бы ситуация была проще… Я ведь вроде как не одна, но при этом и не с мужем, и не с партнёром. Какие вообще тут правила? Как сделать так, чтобы это было правильно для моего ребёнка?
Я утонула в урагане мыслей, когда дверь в приёмную открылась и вошёл он.
Борода, клетчатая рубашка, привычная хмурость.
Он подошёл прямо ко мне, наклонился и поцеловал меня в макушку, затем сел рядом.
— Что ты здесь делаешь?
— Услышал, что у тебя приём.
— Как?
— Карл увидел Рейчел в кофейне, она сказала Бобу, Боб — моей маме, а она позвонила мне, — его глаза сузились в осуждении.
— Это не настоящий приём, — буркнула я, скрестив руки. — Просто сдаю кровь.
Его ноздри раздулись, когда он меня оглядел.
— Неважно. Я здесь. Я сказал, что буду рядом каждую минуту. — Он наклонился ближе и понизил голос: — Я же говорил. Моя жена не будет проходить через это одна.
— Бывшая жена, — прошипела я, чувствуя, как зашкаливает давление.
Вот почему я не хотела, чтобы он был на каждом приёме. Душит, ведёт себя собственником. Нам нужна дистанция, нужны здоровые границы, а не это вот всё: поцелуи в лоб, поглаживания по бедру и появление без приглашения.
Он пожал плечами.
— Детали. Главное — посыл.
— Посыл — это для открыток, а не для юридически оформленного брака, — огрызнулась я.
Он снова сжал мне бедро. Его рука не имела права быть там, будто он всё ещё имел на меня какое-то право.
— Мне и так хорошо, Стрекоза.
— А мне — нет, — отрезала я и сняла его руку, положив её на подлокотник кресла.
— Мисс Леблан? — позвала медсестра из приёмной.
Мы оба встали, и он, положив ладонь мне на поясницу, повёл по длинному коридору. С каждым шагом я злилась всё больше.
Медсестра взвесила меня, отправила в туалет сдать мочу, задала вопросы о цикле и питании. Затем вручила брошюры о витаминах и добавках.
Всё стандартно. Всё скучно.
Когда она вышла, я повернулась к Гасу.
— Видишь? Тебе не обязательно было приходить. Мне не нужен сопровождающий, чтобы пописать в стаканчик.
Он скрестил руки на груди и откинулся на пластиковый стул у стены.
— Я ничего не упущу. Буду сидеть тихо, не мешать. Но ты не можешь оттолкнуть меня, Хлоя.
Он смотрел на меня. И я на него. Внутри меня клокотало всё сразу: возбуждение, паника, усталость. Он не собирался отступать. Упрямый ублюдок.
Наше молчаливое противостояние прервала врач — женщина средних лет с аккуратным каре и жемчужными серёжками. От неё веяло уверенностью, и это сразу немного успокоило.
— Сейчас мы послушаем сердцебиение, — сказала она, доставая небольшой прибор, больше похожий на игрушку. — Ложитесь.
Я откинулась на кушетку и приподняла футболку, обнажив живот, который пока совсем не выглядел по-беременно.
Она водила по мне датчиком, и помещение наполнили шуршащие звуки.
— Хм, — нахмурившись, она сменила угол, снова провела, покрутила настройки. — Ладно. Пока не удаётся уловить сердцебиение.
Я замерла, сердце сжалось от паники, и я сразу посмотрела на Гаса.
Он подошёл ближе, хмурясь.
— Это проблема?
— Нет, — покачала головой врач. — Это нормально. На таких сроках допплер может ничего не поймать.
— Ну и техника у вас, — пробурчал он, кивая на прибор. — Будто Fisher-Price выпускали.
У меня перехватило горло. Дышать стало тяжело. Боже, а вдруг что-то не так? Руки задрожали, слова не шли. Мне сорок. Почти динозавр. А сколько вина я выпила за эти годы? Сколько бессонных ночей, сколько фастфуда? Я плохо обращалась со своим телом. Конечно, оно подводит, когда важнее всего. Отлично. Уже проваливаю материнство.
Гас положил ладонь мне на плечо.
— Что делаем дальше, доктор?
— Можно подождать до планового УЗИ на десятой неделе. Или я сейчас спрошу, свободен ли узист, и сделаем прямо сейчас.
— Сейчас, — потребовала я.
Он молча кивнул, сжав мне плечо.
— Хорошо, — сказала врач, откладывая допплер. — Подождите минуту. — И вышла в коридор.
Слёзы жгли глаза. Я лежала, дыша через нос, рубашка всё ещё задрана до груди.
Гас притянул меня к себе и поцеловал в макушку.
— Всё будет хорошо.
Я всхлипнула, вцепившись в его фланелевую рубашку.
— А если…
— Тсс, — снова поцеловал он. Его жест действовал на меня куда сильнее, чем я была готова признать. — Послушай, — проговорил он спокойно и уверенно. — Это ведь особенный день. Мы увидим нашего малыша немного раньше. Не могу дождаться — вдруг он уже умеет хмуриться? Или, может, у него рыжие волосы?
Я хлопнула его по руке.
— У восьминедельного эмбриона нет волос.