Моё тело тут же растаяло в его прикосновении. Как можно было за секунду перейти от эмоций к желанию? Можно было бы списать на беременность, но, похоже, дело было именно в нём.
Каждое его прикосновение зажигало меня изнутри. Каждое движение пальцев, каждый вдох, каждое напряжение в его теле пускало ток по моим нервам.
Между нами была связь на уровне, который я не могла объяснить.
Одного его прикосновения к моей коже было достаточно, чтобы я начала тяжело дышать, вцепившись в пояс его брюк.
— Гас, — прошептала я, сгорая от желания.
В ответ на это одно слово он провёл пальцами по моей груди, даже не касаясь кожи, только через одежду — а я уже чувствовала, как внутри всё закипает.
— Пожалуйста.
С поразительной лёгкостью он поднял меня на руки и усадил на широкий рабочий стол. Когда я устроилась, он сделал шаг назад и начал снимать рубашку. Я никогда не устану смотреть на волосы на его груди, на его сильное, надёжное тело. Его присутствие действовало на меня умиротворяюще, дарило ощущение безопасности. Ничего подобного я раньше не испытывала. И в то же время это было чертовски сексуально.
— И штаны тоже, — сказала я, не отводя от него глаз.
Он усмехнулся, стянул с себя штаны и шагнул из них.
Когда он наконец остался полностью обнажённым, я заёрзала на столе.
— Иди сюда.
Он почесал подбородок и улыбнулся.
— Терпение, Стрекоза. Ты выглядишь чертовски горячо, раскинувшись тут, среди всех моих инструментов. Дай мне секунду, чтобы насладиться этим видом.
У меня замерло сердце.
— Ладно, поняла. Фантазия про лесоруба включена. Хочешь, чтобы я надела клетчатую рубашку?
— Ещё бы, — прорычал он, наконец подходя ближе. Одна рука легла мне на бедро, другая на затылок, и он притянул меня к себе, целуя жадно и грубо.
— Знаешь, — прошептала я, пока он целовал мою шею, ловко расстёгивая пуговицы на моей рубашке, — в тот день, когда ты колол дрова в центре, я так завелась, что пришла домой и… поиграла со своими игрушками, представляя тебя с тем топором.
Он замер и отстранился.
— Стой. Расскажи. Во всех подробностях.
Я бросилась вперёд, обвила его шею руками, пытаясь снова поцеловать.
— О нет, Стрекоза, — мягко, но уверенно он отстранил меня и удержал на расстоянии вытянутой руки. — Я хочу услышать всё. Как ты прикасалась к этой милой киске, думая обо мне.
Всё тело вспыхнуло от жара. Обычно я бы никогда не призналась в таком, но то, как он стоял передо мной — обнажённый, напряжённый, — придавало мне смелости.
Я протянула руку, коснувшись его, и прошептала, прикусывая его мочку уха.
— Думаю, могу рассказать. В тот день, когда я вернулась домой, я разделась, забралась под одеяло и взяла свою розу.
Моей рубашки и лифчика уже не было, и я даже не была уверена — он их снял или они просто сами с меня слетели, потому что я была слишком возбуждена.
— И ты думала обо мне?
— Да-а-а, — выдохнула я, наслаждаясь тем, как тяжело и горячо он ощущался в моей ладони. — Думала, какой ты сильный… и каково это — чувствовать тебя внутри себя.
— Господи, — простонал он. — Снимай штаны.
Одним стремительным движением он поднял меня и осторожно опустил на пол. Через секунду мои шорты и нижнее бельё уже лежали в стороне, а Гас подтащил небольшой табурет.
— Стой здесь. — Он развернул меня, помог подняться, поднёс мои руки к верстаку и надавил мне между лопаток. — Хорошая девочка. А теперь раздвинься для меня пошире.
Он провёл кончиками пальцев вниз по моей спине, отчего у меня задрожали ноги, затем коснулся моей задницы и погрузил его в меня.
— Уже вся промокла, — прорычал он, обхватывая моё бедро одной рукой, приподнимая.
А затем он вошел в меня. Я выгнула спину, вцепившись в столешницу. Черт, это было горячо. Табурет был как раз достаточно высок, чтобы расположить его под самым восхитительным углом, где я могла чувствовать каждую его выпуклость.
Жар пробежал по моей спине, когда он обхватил рукой моё бедро и положил большой палец на клитор. Он нежно потер его, и я не смогла сдержать долгий, низкий стон.
— Блядь, ты такая тугая, — выдохнул он сквозь стиснутые зубы. — Не знаю, сколько ещё смогу сдерживаться.
Знать, что он на грани, что вот-вот потеряет контроль, было чертовски возбуждающим. Я хотела его таким — диким, необузданным, охваченным желанием только ко мне.
— Не сдерживайся.
Другой рукой он сжал моё бедро с такой силой, что, вероятно, остались бы синяки. Я застонала, мои глаза закатились. Обезумев, я оттолкнулась от него, напрягая мышцы, и он вошел в меня сильно и быстро, не оставив мне другого выбора, кроме как схватиться за стол, чтобы не упасть со стула.
— Хлоя, — простонал он, движения стали резкими, сбивчивыми, почти отчаянными.
Его безумия было достаточно, чтобы довести меня до предела. Внутри всё вспыхнуло, словно фейерверк, затуманивая зрение. Дрожащая, я выкрикнула его имя, ощущая, как волна за волной прокатываются по телу. А когда последние судороги отступили, он напрягся, и, выкрикнув моё имя, и вошел в меня в последний раз, наполнив меня наслаждением.
Я лежала лицом вниз на верстаке, тяжело дыша, когда он осторожно подхватил меня на руки и понёс через гараж в дом.
— Я могу идти сама, — попыталась возразить я.
— Сомневаюсь, — ответил он, выглядя весьма довольным собой.
— Ладно, может, и не могу, — призналась я. Ноги ещё подрагивали, и, если честно, мне нравилось быть прижатой к его тёплой, покрытой волосами груди.
Когда мы оказались в его спальне, он мягко опустил меня на кровать и на минуту исчез. Вернулся с стаканом воды в руках.
— Сейчас мы пьём воду и обнимаемся, — торжественно объявил он, устраиваясь рядом. — А потом я тебя снова поимею, но уже в кровати. Медленно. Как надо.
Я сделала пару больших глотков, позволяя прохладной воде остудить тело. Мы были совершенно обнажёнными, и мне не было ни капли стыдно. Наоборот — я чувствовала себя почти опьянённой.
— Отличный план, — сказала я, ставя стакан на тумбочку.
Он натянул на нас одеяло и раскрыл руки. Со вздохом удовлетворения я устроилась у него на груди. Никогда раньше я не считала себя любительницей обниматься, но этот огромный человек-обогреватель был слишком соблазнителен, чтобы отказываться.
Я скользнула взглядом по его прикроватной тумбочке — целая стопка книг. Беременность, новорождённые, грудное вскармливание, развитие мозга ребёнка. Похоже, он скупил целый отдел книжного магазина.
— А ты не шутишь, когда говоришь, что много читаешь, — пробормотала я, потянулась, взяла верхнюю книгу и пролистала. Она называлась «Шпаргалка» и утверждала, что основывается на данных и исследованиях.
— Нет. Ты не верила? — Он притянул меня ближе, поцеловал в шею, пока я уютно устраивалась у него в объятиях. — Знаю, я дурак-лесоруб, но читать умею.
Щёки вспыхнули от стыда.
— Нет, — ответила я, глядя ему в глаза, надеясь, что он увидит искренность. — Я просто впечатлена. Большинство мужчин считают, что всё должна решать женщина.
Он сел, обнажая свою широкую, покрытую волосами грудь, и с вызовом посмотрел на меня.
— Я не как большинство.