Постепенно она начала принимать еду с рук, позволяла выводить её на прогулку. Но настороженность никуда не делась.
— Ну ладно, — сказал я, проводя рукой по её спине. — Поехали со мной.
Она подняла голову, позволила мне почесать ухо, а потом снова уткнулась в миску. Я расценил это как согласие и отступил, дав ей спокойно поесть.
Потянув плечи, включил кофемашину. Пока та булькала, я мысленно перебирал список дел на сегодня.
Уже поднося кружку к губам, предвкушая первую дозу кофеина, я услышал шум двигателя на улице.
Спустя пару секунд в дверь постучали, и до того, как я дошёл до середины комнаты, Клем уже пряталась за диваном. Она ненавидела гостей даже сильнее, чем я.
— Утро, мам, — сказал я, наклонившись и чмокнув её в щёку.
В руках у неё была груда контейнеров из-под еды. Похоже, кто-то устроил ночной марафон выпечки. Она с улыбкой прошла мимо меня и выложила всё на стол, а потом вытащила новую пищалку.
— Где моя сладкая внученька? — спросила она, сжав игрушку.
Клем показалась из-за подлокотника дивана, но быстро спряталась обратно.
Я налил маме чёрного кофе, зная точно, зачем она пришла так рано.
— Ну что, будешь рассказывать, или мне тебя пытать? — сказала она, поднимая кружку.
Я промолчал.
— Ладно, — пожала она плечами и хлопнула в ладоши. — Значит, будет пытка.
Она сняла крышку с одного контейнера, подвинула его поближе и приподняла бровь.
— Вчера вечером я пекла печенье с арахисовым маслом.
Запах ударил в нос с такой силой, что мне захотелось закрыть глаза. Моё любимое лакомство. Сразу вспомнилось детство — хорошие оценки в школе, за которые мама пекла мне именно эти печенья.
Может, именно из-за этой любви к выпечке я, по маминым ласковым словам, и был «упитанным мальчиком». Но в сорок лет я давно уже смирился с тем, что пресс кубиками — не моя история. Так что и отказываться смысла не было.
Я потянулся за печеньем, но она резко отдёрнула контейнер.
— Слышала, твоя новая начальница вчера чуть не сбила тебя внедорожником.
Сохраняя невозмутимое выражение лица, я пожал плечами.
— Удивлён, что ты так долго с этим тянула.
— Я думала, ты сам напишешь, — сказала она. — Я узнала об этом вчера утром, разумеется. Но когда услышала, кто именно была за рулём, решила дать тебе время всё обдумать. — Она похлопала меня по щеке и, наконец, протянула печенье. — Пока ждала, пекла.
Сердце сжалось, но я взял угощение. Откусил, почувствовал, как крошится тесто, как сахар хрустит на языке. Чёрт. Это было божественно.
— Ну, рассказывай.
Лёгкость, только что появившаяся, исчезла в один миг.
— Рассказывать нечего.
— Твоя бывшая жена купила твою компанию. Теперь ты работаешь на неё. И она чуть не раздавила тебя машиной. Я знала, что она страстная девушка, но не думала, что с наклонностями убийцы.
— Это был несчастный случай.
Мама фыркнула, пряча улыбку.
— Ну конечно.
— Правда, — пробормотал я, стряхивая крошки со стола. — Всё в порядке.
Она запихала несколько контейнеров в мой морозильник. Они не протянут и до выходных, но ей важно было знать, что дом у сына полон еды.
Когда всё было убрано, а замороженная еда аккуратно переложена, она забрала свою кружку и устроилась на диване. Сидела спокойно, наблюдая за мной с лёгким любопытством. Я не знал, кого она ждала, меня или Клем, но ни один из нас особо не стремился к душевным разговорам.
Она тихо заговорила с собакой.
— Привет, лапочка. Я пришла к тебе в гости.
Клем приподняла голову с пола. Я купил ей дорогущую лежанку, но она упорно лежала рядом, словно говоря: «Я не собираюсь брать ничего, что ты мне даёшь».
— Пугливая, — заметила мама. Осторожно поставила кофе на крайний столик и села на пол на безопасном расстоянии от собаки.
— Ага. Моя собака ненавидит всех.
Мама покачала головой.
— Чепуха. Нужно просто дать ей время и завоевать доверие. Лучшие отношения требуют усилий.
Она похлопала ладонью по полу, приглашая меня присоединиться. Я сел рядом. Клем наблюдала за нами с любопытством.
С мягкой улыбкой мама коснулась моей щеки.
— Ты всегда спешишь. Сделать дело, поставить галочку, получить золотую звёздочку.
Я открыл рот, чтобы возразить, но тут же закрыл. Она была права.
Мама вернулась к попыткам завоевать доверие Клем и протянула руку, ладонью вниз. Постепенно собака начала ползти по полу, осторожно подбираясь ближе. Сантиметр за сантиметром — интерес брал своё.
— Терпение — это тяжело, — прошептала мама, всё ещё ласково обращаясь к Клем. — Думаешь, мне было легко, когда ты уехал жить к отцу?
В груди кольнуло чувство вины. Она пыталась держать лицо, но я заметил мимолётную боль в её глазах. Я любил свою маму, но у нас были непростые отношения. В подростковом возрасте мы отдалились. Тогда я был ослеплён папиными деньгами, влиянием и бизнесом. Не осознавал, что он вбивал клин между нами. Только годы спустя я смог назвать это — манипуляция. Треугольник — так, кажется, это называлось. И в ту пору, когда я был юным и глупым, это сработало.
До сих пор мне стыдно, когда я вспоминаю, как отстранился от мамы и братьев, чтобы гнаться за отцовским одобрением.
Но мама, как всегда мудрая и любящая, отпустила меня. Позволила самому всё понять.
Я опустил голову, покачал ею.
— Прости.
Я просил прощения и раньше, но это чувство вины никуда не делось. Я был потерянным мальчишкой, а она никогда не отказывалась от меня.
Она обняла меня за плечи и крепко прижала.
— Я знала, что ты найдёшь дорогу обратно. Ты становился мужчиной, и тебе нужен был отец. Другое дело — мог ли он дать тебе то, что было нужно. — Она отстранилась и подняла бровь.
Чистая правда. Отец не дал мне ни примера мужественности, ни примера человечности. Жаль, что я потратил столько лет, пытаясь у него чему-то научиться.
— Но дети — они, как эта милая собачка, — проговорила она, глядя, как Клем тянется к её руке. — В конце концов, они сближаются. Им нужно расправить крылья, оступиться. Так они и узнают, кто они есть на самом деле. — Она посмотрела на меня с гордостью. — Может, путь был непростым, но только взгляни, каким мужчиной ты стал.
Щёки вспыхнули.
— Мам, не говори так.
Она всегда была нежной и любящей, но мне казалось, я этого не заслуживал. Я не был богатым и образованным, как Оуэн, не героем, как Финн. Ноа каждый день спасал жизни и тушил пожары. Джуд пытался побороть свою замкнутость через музыку, а Коул, хоть и переживал сложный период, был звёздой хоккея и рано или поздно выберется.
— Давай не будем притворяться, будто я чего-то достиг.
Мама ткнула меня локтем в бок.
— Огаст Гэбриел Эберт, не смей так говорить о моём сыне.
Я отодвинулся, потирая бок.
— Ай. Я стараюсь. — Слишком многое поменялось в моей жизни. Я едва держался на плаву. — Пытаюсь выбраться из застоя, сдвинуться с места и понять, кто я есть.
— А по-моему, ты справляешься как всегда: прямо в лоб и с полной самоотдачей. Прямо как с этой собакой. Вот что делает тебя особенным. Если ты на что-то решился — ты выкладываешься до конца. Всё по-крупному. И любишь так же.
Ничего себе, как закрутила. Я глубоко вдохнул, пытаясь справиться с подступающей к горлу эмоцией.