— Спасибо, мам.
— Ты посмотрел TED (*TED — это некоммерческая организация, которая проводит короткие вдохновляющие лекции (TED Talks) на темы науки, технологий, образования, искусства и идей, достойных распространения.), который я тебе прислала?
Я с трудом сдержал смешок.
— Пока нет.
Она тут же нахмурилась. Мама недавно открыла для себя Брене Браун и теперь настойчиво продвигала её книги среди меня и братьев. У меня ни времени, ни желания не было разбираться во всём, что со мной не так. Список и без того был внушительный. Не хватало только найти новые причины чувствовать себя дерьмом.
— Ты только посмотри, какое искусство ты создаёшь. Этот дом, который ты построил, — она обвела комнату взглядом, расправив плечи. — Твоя приверженность братьям, городу. Ты помощник по натуре. Это и есть твоя суть. Я горжусь тобой.
Она мягко почесала ухо Клем. Её спокойное присутствие успокаивало и собаку, и, если честно, меня тоже.
Погладив Клем по голове, мама поднялась и отряхнула брюки.
— Мне пора. У нас сегодня собрание волонтёров по осеннему фестивалю, потом я развожу обеды в продовольственный банк.
Она наклонилась и поцеловала меня в макушку.
— Не вставай. Она хочет немного ласки. — Мама кивнула на Клем.
И точно — нос Клем оказался всего в паре сантиметров от моих пальцев. Я затаил дыхание, стараясь не спугнуть, и дал ей обнюхать руку. Ни фига себе — она начала мне доверять.
Мама направилась к выходу.
— И насчёт Хлои Леблан…
Сердце тут же упало. Чёрт. Я надеялся, она забыла.
— Не позволяй ей помыкать тобой. Ты умный. И никто не знает этот бизнес лучше. Если она не может оценить, каким мужчиной ты стал — пусть катится к чёрту.
— Мам, — резко сказал я. Клем тут же отпрянула. Я не мог сдержаться — мама никогда, никогда не ругалась.
— Ну и что. Я тоже человек, — пожала она плечами и уже у двери обернулась: — Иногда и я могу бросить крепкое словцо.
Как только она произнесла это снова, я рассмеялся.
— Я серьёзно, — сказала она. — Я растила тебя, чтобы ты не терпел никакого дерьма. — Она послала воздушный поцелуй, прежде чем закрыть за собой дверь. — Не забудь об этом.
И вот мы снова вдвоём. Я и Клем. В тишине.
Находиться в офисе сводило меня с ума — становилось тревожно и неспокойно. Слишком много времени без свежего воздуха и деревьев, и моя нервная система просто отключалась. Но я был здесь — готов помогать своей новой начальнице во всех её кудряво-хрустящих бредовых инициативах. Теперь я значился как операционный менеджер, что бы, чёрт побери, это ни значило.
У меня никогда не было официальной должности, хотя я исполнял обязанности и операционного директора, и генерального в разное время. Я работал в этой компании с двенадцати лет и перепробовал абсолютно все роли.
Я драил туалеты, клеил марки на конверты, часами мотался туда-сюда к лесопилке. Я ночевал в палатке во время метелей, выкапывал застрявшие машины. И за всё это время у меня были десятки травм.
И делал я всё это по любви. К своей семье, к нашему делу, к нашей земле.
А сегодня я всего лишь наёмный работник.
Хлоя наверняка всё изменит — продаст часть активов, устроит реорганизацию. А я смогу только наблюдать за этим со стороны.
Чистая пытка.
Не выдержав, я выскочил подышать воздухом и заодно навестил Сэма. Он был одним из моих самых старых друзей. Когда-то давно мы начинали с работы на станках и крепко сдружились. Он был молчаливым, рассудительным и не терпел никакой чепухи.
Теперь он был главным механиком. Руководил мастерской, следил за нашим автопарком и держал всё оборудование в отличном состоянии. Он был как старший брат, которого у меня никогда не было — мог поговорить, выслушать, а иногда просто пройтись молча по лесу.
Когда я заглянул, он был по уши в работе. Хлоя потребовала отчёты по обслуживанию и собиралась привезти какого-то парня из Вермонта для осмотра техники. Я не стал мешать и поплёлся обратно в офис, чувствуя себя бесполезным и выбитым из колеи.
Я только-только сел разбирать почту, чёрт, писем теперь в разы больше, чем раньше, как раздался стук в дверь.
Сердце ухнуло в пятки. Джуд не стучал. Сэм и Майк тоже. Да и вообще никто из наших.
Так что оставался один вариант.
— Огаст.
Я оторвался от экрана и увидел её. Она стояла в почти пустом офисе в чёрной юбке, облегающей бёдра, подчёркивая тонкую талию. Волосы были небрежно собраны в пучок с резинкой, обнажив россыпь веснушек на ключицах. В животе всё сжалось, перед глазами всплыла картина, как я целовал и лизал каждую из них.
Она прочистила горло.
— Я могу тебе помочь?
— Сегодня после обеда я собираю общее собрание. Хочу выступить перед выездной командой, и мне нужно, чтобы ты сначала просмотрел презентацию. Добавь детали по твоему направлению и скажи, если что-то непонятно.
Я кивнул. Отлично. Нет ничего лучше, чем PowerPoint-презентация, чтобы вдохновить закалённых в диких условиях лесорубов.
Она переминалась с ноги на ногу, и моё внимание невольно перешло к её обуви. Сегодня на ней были фиолетовые и гигантские туфли. Несмотря на миниатюрный рост, она держалась прямо, с уверенностью, в её взгляде читалась сила и решимость. И всё же за этим деловым костюмом и холодной маской профессионализма всё ещё была моя Хлоя — упрямая, печальная девочка с огненно-рыжими волосами, которая когда-то полностью захватила моё сердце.
Сколько бы лет ни прошло, искра внутри меня вспыхивала только рядом с ней.
А если судить по тому, как она смотрела на меня — тёмные глаза, в которых смешались интерес и жар, — она тоже это чувствовала.
Она скрестила руки на груди и задрала подбородок, бросая вызов. В ответ я просто смотрел на неё, ожидая, когда заговорит. Хотела меня поддеть — пожалуйста. Я умею ждать. Я не боюсь тишины.
— Звонили из ФБР, — сказала она, когда молчание стало почти невыносимым.
Я кивнул, игнорируя резкую боль в груди.
— Эти ублюдки никогда не отстают.
Она закатила глаза.
— Спасибо за комментарий. Они приедут на следующей неделе. Хотят встретиться с нами.
— С нами?
— Да, Огаст. Я здесь всего два дня, так что ты тоже нужен — будешь отвечать на вопросы и давать нужную информацию. Юристы тоже будут, конечно. Нам сказали, что это «дружественный визит».
Чёрт. Мы уже хлебнули с правоохранителями по горло — допросы, бесконечные поиски документов, бессонные ночи и утренние часы отчаяния стали для нас нормой после того, как моего отца арестовали за торговлю наркотиками. Все эти годы я тащил это на себе.
Я буркнул.
— Не бывает у федералов дружеских визитов.
Она тяжело вздохнула, откровенно раздражённая.
— У компании нет ничего, что надо скрывать.
Дальше она ничего не сказала, только подняла брови и вперилась в меня взглядом. Подтекст был очевиден. Ей нужно было, чтобы я подтвердил, что она права.
— Я не причастен и никогда не был причастен к каким-либо незаконным действиям, — сказал я. — Я прекрасно понимаю весь масштаб преступлений моего отца, но, чтобы было ясно: я ничего не знал.